Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Она замолчала, и Каупервуд продолжал неподвижно смотреть на нее. В своем объемном жестком фартуке, с пронзительно-синими глазами, глядевшими на него из-под распущенных медно-рыжих волос, она казалась ему самым совершенным существом на свете. Какой острый, целеустремленный, гармоничный ум! Она была талантлива, она была великолепна, и в ее глазах, как и в его собственных, не было ни капли страха. Ее душевное равновесие казалось незыблемым.

– Бернис, – тихо произнес он, – позвольте мне вам кое-что сказать. Только что вы оказали мне честь, когда предположили, что я исходил из лучших побуждений, обеспечивая вашу мать. С моей точки зрения, это было лучшее капиталовложение, которое я когда-либо сделал. Не скажу, что я так думал с самого начала. С вашего разрешения, я хочу быть совершенно искренним перед вами, пока мы находимся здесь. Не знаю, известно ли вам это или нет, но когда я познакомился с вашей матерью, то знал лишь, что у нее есть дочь, и тогда это не представляло для меня особенного интереса. Я вошел в ее дом как друг одного своего приятеля-финансиста, который восхищался ею. Сначала я разделил его восхищение, поскольку увидел леди с аристократическими манерами, очень интересную женщину. Однажды я увидел у нее дома вашу фотографию, но, прежде чем я успел упомянуть об этом, она убрала ее. Возможно, вы помните этот снимок, сделанный в профиль. На нем вам около шестнадцати лет.

– Да, я помню, – просто ответила Бернис, как будто она слушала его исповедь.

– Так вот, эта фотография чрезвычайно заинтересовала меня. Я навел справки и узнал все, что мог. Потом я увидел другую вашу фотографию, на этот раз увеличенную, в витрине фотостудии в Луисвилле. Я выкупил ее. Теперь она находится в моей конторе, в моем личном кабинете в Чикаго. Там вы стоите у каминной полки.

– Я помню, – неуверенно, но с чувством откликнулась Бернис.

– Позвольте мне немного рассказать о моей жизни, хорошо? Это не займет много времени. Я родился в Филадельфии, и все мои предки были родом оттуда. Всю свою жизнь я занимался банковским делом и городскими железными дорогами, то есть трамвайными линиями. Моя первая жена была пресвитерианкой, очень религиозной и консервативной. Она была старше меня на шесть или семь лет. Какое-то время, пять или шесть лет, мы жили счастливо. У нас родилось двое детей. Потом я впервые встретился с моей нынешней женой. Она была гораздо моложе меня, – по меньшей мере, на десять лет, – и очень хороша собой. В некоторых отношениях она была умнее моей первой жены; во всяком случае, она была менее консервативной, более щедрой и жизнерадостной. Я влюбился в нее, и когда в конце концов уехал из Филадельфии, добился развода и женился на ней. В то время я просто обожал ее. Я считал, что она станет идеальной супругой для меня, и я по-прежнему думаю, что у нее есть много привлекательных черт. Но мои собственные идеалы по отношению к женщинам постепенно менялись за все эти годы. После многих экспериментов и разочарований я пришел к убеждению, что она вовсе не идеальная подруга для меня. Она не понимает меня. Не думаю, что я сам себя хорошо понимаю, но где-то есть женщина, которая поймет меня лучше, которая разглядит во мне вещи, каких я не вижу в себе, во всяком случае такая женщина, которой я буду интересен. Могу вам признаться и в том, что я всегда был любителем женской красоты. Но в этом мире есть только одна идеальная женщина, которую я хотел бы обладать.

– Надо полагать, что любой женщине довольно трудно обнаружить, какой именно женщиной вы хотите обладать? – с ироничной улыбкой сказала Бернис.

Каупервуд не смутился.

– Полагаю, что так, если только она случайно не окажется той самой женщиной, которую я имел в виду, – с чувством произнес он.

– Тогда думаю, кто-то проделает эту работу для нее в любых обстоятельствах, – с пренебрежительностью, но легкой симпатией в голосе откликнулась Бернис.

– Я совершаю признание и не ищу оправданий для себя, – серьезно и немного пафосно произнес Каупервуд. – Женщины, которых я знал, могли бы стать идеальными женами для других мужчин, но не для меня. Жизнь научила меня этому. Она изменила меня.

– И вы думаете, что этот процесс завершился? – осведомилась она с тем выражением самоуверенного превосходства, которое озадачивало его, бросало ему вызов и буквально зачаровывало.

– Нет, я бы так не сказал. Тем не менее мой идеал стал вполне определенным. Я ношу его в себе уже много лет, и он обесценивает для меня все остальное. У каждого должна быть своя путеводная звезда.