Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Он снова и снова твердил себе: «Я постараюсь без нее», но теперь сама мысль об этом была как удар ножом в сердце. В конце концов, к чему жизнь, богатство и слава, если ты не можешь получить женщину, которой желаешь обладать? Откуда берется любовь – это неопределимое, безымянное смятение духа, которому сильные подвержены больше, чем слабые? Он ясно, как в волшебном шаре, увидел, что конечной целью славы, власти и жизненной энергии была красота, и эта красота представляла собой сплав чувства, врожденной культуры, страсти и мечтаний о такой женщине, как Бернис Флеминг. Это было так, и никак иначе. А за этим не было ничего, кроме старости, немощи, тьмы и безмолвия.

Между тем, благодаря заблаговременным мерам и умению его агентов и советников, воскресные газеты соперничали друг с другом в описании чудес его нового дома в Нью-Йорке: его цена, стоимость земельного участка и имена известных горожан, чьими соседями теперь станут Каупервуды. Там были фотографии Эйлин и Каупервуда с указанием об их присутствии в качестве светских персон, которые, несомненно, будут приняты и в нью-йоркском обществе из-за их громадного богатства. По сути, это были газетные сплетни и домыслы. В то время как общие статьи пестрели упоминаниями о капиталах Каупервуда, в специальных колонках для высшего света, где речь шла о персонах и модах, о нем не упоминалось. Влияние недругов, персон из Чикаго, распространявших слухи о его прошлом, распространялось на клубы и даже на церкви, членство в которых обеспечивает нечто вроде пропуска в земной рай, если не на небеса. Его собственные подручные были достаточно деятельны, но вскоре стало понятно, что цели не достичь в короткие сроки. Многие из них выжидали, готовые вступить в игру с той репутацией, какой Каупервуды пока не могли похвастаться. После вежливого отказа в двух-трех эксклюзивных клубах, после того как его прошение о личной скамье в церкви Св. Фомы было тихо положено под сукно, а несколько мультимиллионеров, с которыми он имел коммерческие дела, отклонили его предложения, ему начало казаться, что его великолепный особняк, помимо главной цели превращения в музей искусств, представляет небольшую ценность.

В то же время финансовый гений Каупервуда множил свои прибыли, главным образом за счет наступательно-оборонительного союза, который он заключил с банкирским домом «Хекльмейер, Готлиб и Кº». Убедившись в железной хватке, позволившей ему извлечь победу из поражения на первых серьезных выборах, эти джентльмены вдруг прониклись к нему благосклонностью и заявили, что теперь с радостью поддержат финансовые и любые другие новые предприятия, которые задумает Каупервуд. Как и многие другие финансисты, они слышали о его триумфе в связи с банкротством «Американской спички».

– Должно быть, этот Каупервуд умный человек, – с улыбкой сказал мистер Готлиб нескольким своим партнерам. – Интересно будет познакомиться с ним.

Так Каупервуд был препровожден в огромный кабинет банкира, где мистер Готлиб радушно протянул ему руку.

– Я много слышал о Чикаго, – произнес он со своим еврейским акцентом. – Но больше всего я наслышан о вас. Вы и впрямь собираетесь проглотить все эти трамвайные линии и эстакады?

Каупервуд улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.

– Вы хотите, чтобы я оставил немного вам?

– Не совсем, но я не прочь войти в долю с вами.

– Вы можете присоединиться ко мне в любое время, мистер Готлиб. Эта дверь всегда будет широко открыта для вас.

– Мне нужно еще немного вникнуть в это. Выглядит многообещающе. Очень рад знакомству с вами.

Главным фактором финансового успеха Каупервуда, который он сам предвидел с самого начала, было то обстоятельство, что Чикаго неуклонно рос и расширялся. То, что во время его приезда представляло собой грязную заболоченную равнину, застроенную лачугами и дощатыми тротуарами, наспех сколоченным деловым центром, теперь представляло собой громадный метрополис, переваливший за миллионную отметку населения и занимавший большую часть федерального округа Кук. На месте убогого, хаотично застроенного района с немногими деловыми зданиями, отелями или муниципальными учреждениями теперь были проложены прямые улицы с пятнадцатиэтажными и восемнадцатиэтажными зданиями, с верхних этажей которых, как с дозорных башен, можно было наблюдать громадные, постоянно расширяющиеся жилые кварталы. Дальше начинались районы особняков, парков и фешенебельных пригородов, железнодорожные депо и производственные зоны. Фрэнк Алджернон Каупервуд поистине стал фигурой огромного значения в коммерческом сердце этого мира. Удивительно наблюдать, как люди растут, пока не становятся подобны колоссам, перешагивающим через континенты, или древу, пускающему корни от каждой ветви и превращающемуся в лес, густой лес коммерческой деятельности, свидетельством которой служат тысячи материальных вещей. Его городская транспортная сеть была похожа на паутину, плотоядную канитель, раскинутую по улицам и высасывающую денежные соки в двух из трех важных сторон города.