Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Впрочем, Каупервуда не смущало развитие событий. Он не верил в силу народных масс или в их неотъемлемые права, хотя и сочувствовал положению отдельных людей. Он твердо верил, что такие люди, как он сам, были посланы в мир с целью навести порядок. В те дни он довольно часто видел людей с их лошадьми, толпившихся у трамвайного парка, и дивился их состоянию. Большинство напоминали животных – терпеливых, замученных, равнодушных. Он думал об их ветхих домах, тяжелом рабочем дне и жалкой зарплате и что для них можно сделать только одно – платить им достойные деньги (что он и собирался сделать). Они ведь не могли понять его мечты и прозрения, не могли разделить стремления к известности и влиянию в обществе, к чему он стремился. Наконец он решил, что будет полезно побеседовать с издателями газет. Когда он поделился с Эддисоном своими планами, банкир выразил сомнение. Он не верил газетчикам.

Эддисон знал, какие мелкие политические игры они ведут, враждуют между собой, продаются за ничтожные деньги.

– Вот что я вам скажу, Фрэнк, – однажды заметил он Каупервуду. – Вам придется вести дела с ними только в белых перчатках. Как вам известно, старые газовые компании до сих пор имеют большой зуб на вас, несмотря на то что вы теперь крупнейший акционер. Шрайхарт вас, мягко говоря, недолюбливает, а он фактически владелец «Кроникл». Риккетс напишет у себя в газете все, что ему продиктуют сверху. Хиссоп, владелец «Мейл» и «Транскрипт», – человек независимый, но он пресвитерианин и безразличный самодовольный моралист. «Глоуб», газета Брэкстона, практически принадлежит Мерриллу, но сам Брэкстон весьма приятный малый. А старый генерал Макдональд из «Инкуайер» – это старый генерал Макдональд. Все зависит от того, с какой ноги он встанет утром. Если вы ему понравитесь, он может стать вашим преданным сторонником до тех пор, пока вы поддерживаете его нравственные устои. Он славный толстяк, и я люблю его. Ни Шрайхарт, ни Меррилл, ни кто-либо не получат от него ничего, пока он сам не захочет что-нибудь дать. Впрочем, ему уже недолго осталось, и я не доверяю его сыну. Хейгенин из «Пресс» обычный человек и, думаю, дружелюбно относится к вам. Полагаю, что он поддержит вас во всем, что считает разумным и справедливым. Вот и все, что можно сказать о них в целом. Если можете, перетяните их на вашу сторону. Сейчас не нужно рекламировать идею туннеля на улице Ласаль. Пусть станет известно в свое время. Главное в этом деле – избежать конкуренции с другими компаниями. Теперь Шрайхарту предстоит крепко задуматься. Что касается Меррилла… Что ж, если вы пообещаете ему выгоду для его торговли, полагаю, он не будет возражать.

Есть некое грозное величие в том, что мы не в силах найти источник ветра перемен, всех случайных порывов судьбы, наполняющих или внезапно покидающих наши паруса. Мы строим и строим планы, но кто из строителей может сам вырасти хотя бы на дюйм? Кто может преодолеть судьбу или хотя бы способствовать провидению, что вершит наши судьбы? Каупервуд находился в начале грандиозной карьеры, поэтому редакторы газет и видные городские деятели с интересом присматривались к нему. Огюст М. Хейгенин, независимый человек, имеющий собственную газету под названием «Пресс» и все же не вполне свободный, так как газета должна была окупать свое существование, проявлял наибольший интерес. Не обладая властностью генерала Макдональда, он был честным человеком, благонамеренным, глубокомысленным и осторожным. После газовой сделки он проявлял неизменный интерес к карьере Каупервуда. Ему представлялось, что Каупервуду предстояло стать значительной фигурой в Чикаго. Открытая, напористая сила в сочетании с наглой беспринципностью сама по себе притягивает обычных людей. Осторожный и благоразумный гражданин с небольшими средствами, глядя на мир через тусклое стекло обывательского существования, зачастую извиняет или оправдывает свирепые побоища, с помощью которых сильные прокладывают себе путь наверх. Наблюдая за Каупервудом, Хейгенин видел в нем человека, которого осуждали ничуть не меньше, чем грешил он сам, человека, на которого можно было положиться при невзгодах. Так вышло, что Хейгенины были соседями Каупервудов, и с того времени, когда последний безуспешно попытался войти в круг высшего общества Чикаго, они были такими же желанными гостями в доме Каупервудов, как и все остальные, кто сохранил дружеские отношения с ними.

Поэтому, когда Каупервуд однажды приехал в редакцию «Пресс», несмотря на метель, бушевавшую на улице, – это было незадолго до Рождества, – Хейгенин был рад видеть его.