Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

— В цепь! Рядовые Вагнер, Мосс, Цвайкант — справа от меня, остальные — слева! Связь — голосом!

Когда отделение достигает леса, уже начинает светать. Всего несколько секунд необходимо Цвайканту, чтобы привыкнуть к темноте, затаившейся под кронами деревьев. «Наконец-то гонка позади, — думает он. — В лесу, да еще в разведке не разбежишься». Он прислушивается к шагам рядом и ориентируется по ним. Неожиданно все шумы обрываются и до него уже откуда-то издалека доносится одно-единственное слово: «Газы!»

— Газы! — повторяет Цвайкант, а про себя думает: «Проклятие! Попробуй пробраться в противогазе через эти чертовы заросли. Ну и денек…»

На какой-то миг его охватывает желание не вытаскивать маску из сумки. К тому же рядом кто-то падает и вскрикивает. Это заставляет Цвайканта поторопиться — он расстегивает сумку и натягивает противогаз. Но что это? При первом же вдохе Цвайкант чувствует себя так, будто ему плотно зажали рот. Что-то случилось с фильтром! Ставшими вдруг непослушными пальцами он нащупывает в основании фильтра резиновую втулку, но она не поддается. Он дергает за шнур и обрывает его. Задыхаясь, Цвайкант срывает с лица маску и делает глубокий вдох. Гортань словно огнем обжигает. Слезоточивый дым вызывает мучительный кашель. Что делать? Если вот сейчас никто не поможет, то ему придется плохо… Цвайкант инстинктивно бросается влево и падает на землю рядом с Моссом, который сидит скрючившись, держась за голень руками.

— Мой противогаз! — кричит ему в самое ухо Цвайкант. — Что-то случилось с маской!

— Светильник, дружище, бери мой, — советует Мосс. — Бери-бери, потом все объясню. И помоги мне отсюда выбраться: я повредил ногу. Ну, давай!

Цвайкант натягивает маску и облегченно вздыхает, а Мосс прижимает ко рту платок и начинает давиться кашлем.

— Обними меня за шею! — командует Цвайкант, с трудом поднимает коренастого друга, обхватывает его за талию, и они, спотыкаясь, идут против ветра.

Через несколько минут сердце у Цвайканта начинает рваться из груди, ему кажется, что в следующее мгновение у него лопнут сосуды на висках. «Еще два-три шага, и я упаду», — пронизывает его мысль. И он, наверное, упал бы, если бы из серых сумерек не вынырнул Вагнер и не подхватил Мосса с другой стороны.

Когда они наконец выходят из задымленного района, то валятся на землю и лежат до тех пор, пока Мосс не перестает кашлять и к нему не возвращается нормальное дыхание. Силы Философа на исходе, кажется, он не сможет сделать более ни шага.

— Что у вас произошло? — спрашивает Вагнер.

— Можете дать мне по шее, — отвечает Мосс. — Во всем я виноват. Это я загнал ему втулку в фильтр, и он не смог ее вытащить. Хотел пошутить, послушать, как он «осветит» этот вопрос во время чистки оружия. Откуда мне было знать, что именно сегодня ночью состоится весь этот бал-маскарад?

— Таких ослов я еще не встречал, — заявляет Вагнер. — Ты понимаешь, что натворил? Если выражаться уставным языком, то ты преднамеренно совершил порчу военного снаряжения. А если говорить попросту, то это настоящее свинство.

— Я уже предлагал дать мне по шее. Возражать не буду… Покажи-ка свой противогаз, Светильник… — Мосс достает перочинный нож, выковыривает им втулку и прячет ее в карман: — На память, если ты ничего не имеешь против. Спасибо вам, что вытащили меня…

Они встают, когда к ним через кусты пробирается Рошаль. Вагнер докладывает о случившемся, но при этом ни словом не упоминает о противогазе.

— Сильный ушиб? Покажите-ка!

Мосс отрицательно качает головой:

— Пока еще немного побаливает, а в целом — порядок.

— Сами идти сможете?

— Так точно!

Рошаль испытующе оглядывает солдата:

— А ваш противогаз что, не в порядке? У вас такой вид, будто вы плакали.

Мосс бросает быстрый взгляд на Вагнера и Цвайканта и, запинаясь, отвечает:

— Все произошло так…

Философ прерывает его на полуслове:

— Разрешите мне… Он свалился в тот самый момент, когда ветер подогнал к нам дым.

Рошаль недоверчиво смотрит на солдата, но, подумав, приказывает:

— Если не сможете идти, немедленно доложите. Выполняйте задачу!

— Зря вы не дали мне выговориться, — бурчит Мосс, когда Рошаль скрывается в кустарнике. — Я хотел во всем признаться, а теперь мне как-то не по себе. Ведь это же обман.

— Это как посмотреть, — возражает Цвайкант. — Если бы мы наглотались не этого вонючего продукта химии, а настоящего газа, то нам бы не пришлось вести дискуссию о моральных аспектах случившегося и индульгенцию за твои грехи мы приняли бы из рук самого господа бога. А так… Сваляв дурака, не стоит делать это еще раз.