Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

Барлах пытается возражать:

— Я ответил вам «Есть»… К тому же у каждого бывают в жизни хорошие и плохие моменты. Между прочим, и у вас, товарищ лейтенант.

Юрген подходит к нему вплотную:

— Вы что же, думаете, я удовлетворюсь вашими объяснениями и смирюсь с вашей беспомощностью?

— Нет…

— В таком случае запомните: я требую, чтобы вы выполняли свои обязанности, проявляя при этом заинтересованность и инициативу, как положено командиру отделения нашей пограничной роты. Вперед!

Барлах повторяет упражнение до тех пор, пока не доводит его до автоматизма. Потом они сидят рядом и курят.

— Теперь очередь за солдатами, — говорит Юрген. — Первыми будут стрелять ваши отделения. Не промажете?

Майерс и Рошаль заверяют, что не промажут. Барлах сидит безучастный, сникший…

Поздно вечером к Юргену заходит Рошаль:

— Разрешите обратиться? Барлах утверждает, что вы просите о переводе.

Юрген захлопывает книгу, которую перед этим читал:

— А откуда ему известно об этом?

— Он не сказал…

— Садитесь, — приглашает лейтенант. — А если бы это было действительно так? Какое, собственно, Барлаху дело? Перевод касается только меня и командира роты.

— Это не совсем так, — возражает Рошаль. — Солдатам далеко не безразлично, какой у них командир. Знаете, что еще сказал Барлах?

— Что же?

— Мол, лейтенант ищет легкой жизни. Меня упрекает, будто я не выполняю своих обязанностей, а сам ведет себя словно гастролер. Приехал, устроил суматоху и — будьте здоровы!

— А вы как считаете?

— Когда начальные трудности остались позади, я сказал вам, что рад тому, что вы наш командир. Я сказал правду. Вы сумели поставить на место Майерса, привели в чувство Глезера, вдохнули новую жизнь в Барлаха и в меня, а теперь хотите нас бросить…

Они стоят лицом к лицу.

— Давайте договоримся вот о чем: если у меня появится намерение перевестись, я не скрою этого от взвода, но и вашего согласия просить не буду. А пока давайте вместе выполнять наши обязанности как можно лучше. Идет?

— Так точно, товарищ лейтенант!

В день стрельб дождь хлещет с самого утра. Не успевает взвод выйти на огневой рубеж, как все уже промокли до нитки.

А вот и вторая неожиданность: лучше всех отстрелялось отделение сержанта Барлаха, заняв первое место. В метании гранат всех опережает отделение Майерса. В отделении Рошаля особенно отличились Мосс, Вагнер и Райф. Их высокие результаты призваны до некоторой степени компенсировать плохие оценки Цвайканта.

Лицо Философа покрывается бледностью еще до того, как он выходит на рубеж броска. Юрген и Рошаль ждут, укрывшись в окопе.

— Боитесь? — спрашивает лейтенант.

Цвайкант вымученно улыбается, но даже эта кривая улыбка как-то преображает его лицо.

— Сознаюсь, побаиваюсь.

— Но почему? Ведь во время стрельбы вы не волновались.

— Это совсем другое дело, — жалобным тоном отвечает Цвайкант. — Автомат стреляет в том направлении, куда его повернешь. Правила обращения с ним предельно просты, и несчастный случай всегда можно исключить. А что будет, когда взорвется такой вот кусок металла, начиненный взрывчаткой, и осколки, не разбирая, полетят во все стороны? Нет, как только я об этом подумаю, мне сразу становится не по себе…

Рошаль улыбается: не в первый раз слышит он подобные разговоры, а в голосе Юргена появляются металлические ноты.

— С вами ничего не случится, если будете действовать по инструкции. Готовы?

— Так точно!

— Гранатами — огонь!

Внешне спокойно Цвайкант докладывает:

— Не могу вырвать чеку, прошу прощения! — и внутри у него что-то вибрирует.

— Так, может, я ее вырву, а потом передам гранату вам? — гремит голос лейтенанта. — Гранатами — огонь!

Цвайкант, до которого, похоже, уже не доходят никакие команды, вырывает чеку и тут же пытается метнуть гранату. Она пролетает всего несколько метров и падает рядом с окопом наблюдателей.

— В укрытие! — не столько командует, сколько, видимо, взывает к инстинкту самосохранения командир взвода, ибо Философ, забыв обо всем, следит за полетом и падением гранаты.

Раздается взрыв. Осколки свистят рядом — к счастью, мимо смотровой щели. Естественно, фиксатор поражения цели не срабатывает.

— Ну и ну… Вы что, никогда ничего не бросали, когда учились в университете? Спортом не занимались?

Цвайкант приваливается спиной к стенке окопа. Потом с трудом выпрямляется и стирает с лица грязь:

— Один семестр я играл в баскетбол, но там не было упражнений с гранатами, с вашего позволения. В целом, как мне кажется, дело закончилось благополучно… Разрешите доложить, рядовой Цвайкант упражнение закончил.