Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

В последний день отпуска всегда бывает немного грустно. Юрген и Марион идут по городу, не замечая уличной суеты. О завтра они стараются не думать. Но мысли Юргена все время возвращаются к этому завтра, когда он явится в часть, где служат пограничники. Часть эта расположена в горном селении, в доброй сотне километров отсюда.

Сто километров не столь большое расстояние в век скоростей, но видеться с Марион ему теперь придется лишь один раз в две недели. Юрген украдкой взглядывает на часы, однако Марион перехватывает этот взгляд, и брови ее мгновенно взлетают, тонкие брови на узком лице, обрамленном светлыми волосами.

— Что, дела?

— Да нет…

Позже, уже во второй половине дня, они снова без определенной цели бродят по городу, едят мороженое, пьют кофе. Когда наступает вечер, заходят в ресторанчик, где можно потанцевать. Но они не танцуют, а сидят молча за бутылкой вина.

Задолго до полуночи едут к Марион. У нее небольшая квартирка в северной части города, на одиннадцатом этаже высотного дома. Пристроившись у окна, Юрген импровизирует на гитаре. Но очень скоро ему это надоедает. Потом их привлекают огни улиц, разбегающихся вдаль, до самого горизонта. О чем говорить? Все, кажется, уже сказано, а выход до сих пор не найден.

Юрген Михель окончил офицерскую школу с отличием и два месяца прослужил на границе. Весной 1971 года его перевели в учебное подразделение пограничных войск, расположенное в населенном пункте, о местонахождении которого он пока может судить лишь по топографической карте.

Марион Эш журналистка, работает в окружной газете. Она красива и самоуверенна, даже слишком самоуверенна. К тому же больше всего на свете она любит свою работу.

Так где же выход?

Юрген познакомился с Марион в фойе театра. Во время отпуска он заехал к матери, но родной городишко, расположенный у подножия горы, после месяцев, проведенных в аудиториях, в учебных классах, в окопах, на скамьях грузовиков, доступных всем ветрам, показался ему слишком тесным. Он долго изучал топографические карты, решая, куда поехать, и выбрал наконец город в Тюрингии. Весь день он бродил по городу, знакомясь с ним, а вечером пошел в театр. Пьеса ему понравилась, и Юрген решил остаться на диспут, который, как обещала афиша, должен был состояться по окончании спектакля. Однако все изменил случай.

Внимание Юргена привлекла молодая женщина, которая с интересом посматривала в его сторону. Затем, слегка улыбнувшись, она подошла к нему и представилась:

— Эш, сотрудник отдела культуры газеты, беру интервью. Как вам понравилась пьеса?

О том, что перед ним журналистка, было нетрудно догадаться: через плечо у нее висел магнитофон, а в руке она держала микрофон.

Вначале он попытался отказаться:

— Почему именно я?

— А почему бы и не вы? Или у вас нет собственного мнения?

Юрген решил обратить все в шутку и, улыбнувшись, ответил:

— Естественно, у тех, кто на границе, собственное мнение есть.

— На границе? Так вы офицер?

— Пока еще нет.

— Хотелось бы знать, что думают наши солдаты о современной драматургии. Ну, так как же, решились?

Она включила магнитофон, и уже после первых его слов в ее главах появился интерес. Она не перебивала, не возражала, и Юргена, что называется, понесло. В фойе давно начался диспут, а он все еще продолжал говорить.

Наконец журналистка спросила:

— А вы не хотите принять участие?

Он отрицательно покачал головой:

— Нет. Уже поздно, к тому же мне очень хочется пить. И потом, театр хорошая вещь, но есть ведь и другие развлечения.

— Если вы не подумаете обо мне плохо, — ответила она с улыбкой, — то я на полчаса составлю вам компанию. У меня есть к вам еще несколько вопросов, и я тоже хочу пить. Но я пойду с вами только в том случае, если вы действительно этого захотите…

Они зашли в пивную, оформленную в фольклорном стиле, заказали пива и продолжили разговор.

На улицу они вышли около полуночи, и Юрген предложил Эш проводить ее. Она было заколебалась, но потом согласилась. Они шли по безлюдным улицам, через парк и, наконец, берегом небольшой речушки, оказавшейся в центре новой части города.

Юрген почему-то замкнулся в себе и все время молчал, а когда журналистка остановилась у подъезда одного из высотных домов, испытал сожаление и глубокое недовольство собой: надо же так нерешительно вести себя, даже не осмелиться попросить девушку о новой встрече. Она протянула ему руку, пожелала спокойной ночи, и тогда Юрген все же выдавил из себя: