Михаил Меньшиков - Письма к ближним

– Это каким образом?

– А очень просто. Например, возьмите Пруссию. Мы собственными руками из маленькой Пруссии создали себе могучего соседа и теперь экономически совсем у него во власти. Следите ли вы за газетами? Под видом помощи аграриям Пруссия давно начала закрывать нам рынок, накладывая пошлины на хлеб. Недаром Бисмарк называл эти пошлины «боевыми». Это действительно была объявлена нам война, жестокая экономическая война, в которой мы бессильны. Подкоп ведется под наш хлебный вывоз, т. е. самый фундамент сельского хозяйства. Говорят, наш действующий тариф был так составлен, что дал германской промышленности окрепнуть, немецкие товары наводнили Россию, и вот отчего Германия богата. Я этого не знаю, но ясно как день, что германские пошлины на хлеб нас разорили и грозят разорить окончательно. Через полтора года окончится срок торгового трактата. Немцы чувствуют свою силу и почти удваивают налог, они накидывают по две – по три марки на 100 килограммов нашего хлеба. Вместо прежних пошлин в 4 1/ 2марки на 100 килограммов, т. е. примерно 25 коп. на пуд, теперь назначат по 36–41 коп. Этой прибавкой, без сомнения, мы будем вконец разорены.

– Но ведь можем же и мы ответить на это репрессивными пошлинами? – заметили помещику.

– Конечно. Но наши-то пошлины немцы спокойно выдержат. Во-первых, по сю сторону границы – в Лодзи, в Риге – у них орудуют немецкие капиталы, и наша граница для них пустяки. Во-вторых, немцы за это десятилетие не дремали, они успели заготовить себе новые рынки – Турцию, Самоа, Африку, Китай: посмотрите, как под шумок русского отступления из Маньчжурии немцы прочно устраиваются в долине Янцзы. В Шанхае строятся огромные казармы для войска, и, хочешь не хочешь, Китай возьмет их товары. У нас же что-то не слыхать о новых рынках для хлеба. При падении цен немыслимы будут посевы. А упадет покупная способность деревни, остановится и промышленность, – ведь мы для нее главный рынок. И железным дорогам, которые мы строим изо всех сил, – и им нечего будет возить… Ведь все решительно у нас в России связано с землей, неразрывными, кровными связями… Мы, помещики, девять лет все выжидали, мучились, разорялись…

– Не тревожьтесь. Как-нибудь все устроится, утрясется.

– То-то, «утрясется».

Эти дни было трудно согреться в маленькой зимней даче, где я живу: на дворе стоит пятнадцать градусов мороза. Судя по телеграммам, всюду тянутся бесснежные поля, на тысячи верст, по всей России. Нет снега – нет зимней шубы, которая хоть сколько-нибудь защищает зерно в почве и человека под соломенной крышей. Выйдешь за город – небо ясное, промерзшее до самой тверди. Холодное бронзовое солнце крадется низко по горизонту и опускается в бурую дымку. По ночам мерцают продрогшие звезды, немые, мертвые. Холодно теперь в Петербурге, холодно в деревне…

Зима начинается зловеще. Еще в сентябре один венский метеоролог предсказывал, что зима будет «арктическая», одна из самых холодных в столетие. Белое море будто бы сплошь набито льдами; арктические льды все теснее подходят к берегам Европы. Колоссальный гренландский ледник, высотою несколько верст и неизмеримого протяжения, тоже будто бы сползает в океан. Когда он сползет, вся Европа будет заморожена, как свиная туша.

Слыхали ли вы что-нибудь о полярной теории всемирного потопа? На полюсах Марса астрономы заметили ледяные шапки до 90 верст высотой. Возможно, что подобные же шапки существуют и на наших полюсах. Они нарастают в течение десятков тысячелетий. Наступает момент – они с невообразимым грохотом обрушиваются в океан, исполинская волна заливает материки. Океан, загроможденный льдом, до того понижает температуру умеренного пояса, что наступает ледниковая эпоха. Нужны многие тысячелетия, чтобы льды растаяли и согретая и высушенная земля снова расцвела жизнью.

Ученые в последнее время наперерыв предсказывают гибель земли, – кто от охлаждения, кто от столкновения с небесным телом, кто (как Томсон) от израсходования всего кислорода – его осталось на земле не больше как на двести лет. Если названная теория полярных наростов верна, то мы, быть может, накануне тех великих светопреставлений, которые уже случались в истории земли. В таинственной, огражденной ужасами, недоступной области, над которою кротко светит полярная звезда, может быть, уже растет в виде ледяного привидения смерть человечества. Род людской, как думал Владимир Соловьев, достаточно пожил, исчерпал весь смысл здешнего бытия и уже близок к Страшному Суду. Равнодушная, вечная, нас не замечающая Природа не пощадит великих начинаний – ни нашей винной монополии, ни багдадской железной дороги немцев, ни американских трестов. В одно мгновение может быть отнято у нас то, что кажется нам единственно бесценным на свете – наша жизнь…