Михаил Меньшиков - Письма к ближним

О голоде я здесь говорить не буду. Давно доказано, что народ наш хронически недоедает и что процент недоедания все растет, хотя в то же время мы отпускаем до 500 милл. пудов зерна за границу. Я уже писал не раз, что считаю это истекание хлебом нашей национальной болезнью. Мне кажется, что хлебоизнурение – источник других великих расстройств и что здоровым состоянием было бы такое, когда народ съедал бы весь свой хлеб сам, без остатка. Я уже говорил, что недоедание расстраивает самый фонд народного имущества – здоровье народное – и что как некормленый скот превращается в чахлую породу, так и народ. Все это я говорил и прошу позволения от времени до времени возвращаться к этому предмету. Сознание общественное зреет крайне долго, необходимы непрестанные повторения, чтобы мысль перешла в состояние силы, требующей действия. О голоде я говорил немало, – теперь скажу несколько слов о холоде.

Мне кажется, нечего ждать какой-нибудь полярной катастрофы, гренландских льдов, ледниковой эпохи и т. п. И без столь грандиозных событий огромное большинство народа русского полжизни своей проводит в мученьях холода. Припомните заурядную крестьянскую трехсаженную избу в четырнадцать-пятнадцать венцов, с двумя-тремя слепыми окошками, с холодными сенями или без сеней. Что это за жалкое обиталище! Во множестве отношений оно уступает кибитке кочевого киргиза, вигваму краснокожего или даже чуму самоеда. В чуму по крайней мере тепло, и иногда до такой степени, что дикари раздеваются догола. В нашей же крестьянской избе, если это не кулак и не богач, зимою невообразимо холодно. Бревна из тонкого и сырого леса, плохо промшенные и проконопаченные, промерзают насквозь. Черные, как уголь (от сажи), зимою стены внутри местами делаются серебряными от инея. Крохотные окна изнутри обрастают льдом и снегом на вершок – о двойных рамах и двойных дверях не имеют и понятия. Чуть не четверть избы занимает так называемая русская печь, на которой зимою, как на скале после кораблекрушения, спасаются от стужи и старые, и малые, – да еще на полатях, что устраиваются за печью под самым потолком. Эти полати и печь доказывают, что крестьянин русский в течение тысячи лет не успел создать себе жилища, сообразного климату, и каждое поколение каждую зиму дрожит от холода. Мне случалось ночевать в деревне; зимой это истинное мученье. Если изба курная, рано утром отворяется дверь в сени, и оттуда идет ледяной холод, в то время как над головой стоит удушающий горячий дым. В чистой избе, где жгут лучину (я еще застал это первобытное освещение, да на севере оно кое-где еще держится), ночью стоит синеватый чад, который ест глаза. Не говоря о тараканах и клопах, я не мог заснуть ни на один час в невыносимом смраде, который тотчас образуется, когда вся семья в сборе. Нужна мертвая усталость крестьянина и его какая-то звериная выносливость, чтобы не разболеться от одной ночи в такой избе. Так как о теплых хлевах у нас нет и помину, то в той же избе приходится держать телят, поросят, кур, гусей, если они есть, и все эти животные вместе с ползающими детьми – тут же гадят, и воздух отравлен зловонием. Если есть корова-кормилица, то и ее впускают в избу отогреться: я это сам видел не раз в Псковской губернии. Как ни мелка наша порода коров, но в крохотной избе корова кажется слоном. Один иностранец выразился, что он поражен нетребовательностью русских коров, которые выносят крестьянскую избу. В суровые морозы все, и люди, и звери, жмутся к печи, и вообразите ужас, если ее протопить нечем! Нынче пошли по деревням «чугунки», железные печи, но они убийственны для здоровья. Они быстро накаливаются – и тогда в избе жар стоит, как в бане, мужики потеют в три пота, а через два часа печь остыла, и снова холодно. В такой избе все простужены поголовно, все кашляют, и кто считал, сколько отправляется на тот свет. Старая русская печь гигиеничнее, но она пожирает страшно много топлива. Так как во многих местах нет бань, то в той же печи, где утром варят щи и пекут хлебы, – вечером моются, залезая в пространство, где взрослый не может сидеть иначе, как скорчившись в три погибели. Грязною водой размывают фундамент печи; плохо сложенная, она часто трескается, дымит, тепло выдувает в трубу и т. д. Сколько пожаров возникает от того только, что загорается сажа в трубе, или вдруг лопнет она, а потолок и соломенная крыша как будто нарочно приготовленный сухой костер. Россия каждый год теряет на одних деревенских пожарах до 60 миллионов рублей®. Страховые общества или отказываются страховать убогое добро, или назначают очень высокий страховой платеж. Изба мужицкая вместо того, чтобы давать покой для восстановления рабочих сил, отнимает у крестьянина и здоровье, а часто и имущество, скопленное долгим трудом.