Николай Фробениус - Застенчивый порнограф

Он шмыгнул под арку, в нос ему ударил кислый, тошнотворный запах окурков и пыли. Во дворе ничего не изменилось — засохшая груша, заброшенный садик, скамейка, загаженная голубями, велосипедный штатив. Он осторожно сел на скамейку, словно боялся, что она сломается под ним. В окне кухни зажегся свет и показалась голова. Чья-то рука сняла что-то с полки со специями. Элена наклонилась и открыла окно. На руке у нее была красная сыпь. Он услышал голос Элены: «Где мускатные орехи?» И снова наступила тишина. Она прислушалась и снова крикнула, еще громче. Он подумал о вкусе мускатных орехов.

Трое ухажеров, три парня из первого класса гимназии, ворвались во двор на мопеде, держась друг за друга, и резко затормозили возле велосипедного штатива. На Симона они не обратили внимания, не удостоили его даже взглядом. Все трое были навеселе. Ребята соскочили с мопеда в облаке паров бензина и рванули к входной двери подъезда, откуда был ход в полуподвальную квартиру.

В мгновение ока он оказался у двери и уставился на стоявших на нижней площадке парней. Они, хихикая, привели себя в порядок и нажали кнопку звонка. Чуть погодя человек в халате открыл дверь. Он смерил парней взглядом с головы до ног, пожал плечами и крикнул:

— Сара! Тут три лоботряса хотят поговорить с тобой! Думаю, они не лотерейные билеты пришли продавать. — И он снова смерил их взглядом.

Себастиан повернулся к ним спиной. Три лоботряса с усмешкой посмотрели на торчащие из-под халата волосатые ноги. В дверях показалась Сара. Она взглянула на лоботрясов сияющими глазами:

— В чем дело?

— Ни в чем.

— Никак вы напились?

— Хочешь прокатиться с нами?

— А куда вы собрались?

— На вечеринку. Там всего навалом.

— Чего «всего»?

— Вина залейся.

— Не могу.

— Почему?

— Я обещала матери помочь, когда она придет домой.

— Ну тебе же хуже. Мы сваливаем.

— А кто там?

— Где там?

— Кто стоит наверху?

— Понятия не имеем. Эй, кто ты там, черт побери?

— Не орите, мой дядя не в духе.

— А чего этот парень там стоит?

— Почем я знаю, я думала, он пришел с вами.

— Эй, ты! Чего пялишься? Ты что, живешь здесь?

— Жил раньше.

Лоботрясы поднялись по лестнице и протиснулись мимо Симона, скорчив ему рожи.

— Желаем тебе классно провести вечер, Сара!

Она вышла за дверь и посмотрела вверх, в его сторону.

— Когда именно? — спросила она.

— Что?

— Когда ты жил здесь?

— Три года назад.

Он побежал вниз по лестнице, но тут на него упала тень стены, и он остановился. Тень походила на холодный мешок, и он подумал, что ему никогда не удастся избежать этого: темноты, страха, мешка.

Она отодвинула носком соринку на полу. Симон вышел из тени. Он хотел что-то сказать, но сумел только кашлянуть. Она взглянула на него и тихонько сказала:

— Я тоже жила здесь три года назад.

— Знаю.

Снова молчание.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

— Мою мать зовут Вероника.

— Тебе мог это кто-нибудь сказать.

Он покачал головой.

— Почему я должна верить тебе? Я о тебе ничего не знаю. Почему я должна верить твоим словам?

— Я помню многое.

— Что ты помнишь?

— Разное.

— Что, например?

— Твой телескоп. — Он посмотрел на нее и добавил: — Черные дыры.

Ее взгляд заскользил по его лицу.

— Ты рассказывала мне про звездные туманности и черные дыры.

— Ты, наверное, с кем-то говорил.

— Я ни с кем не говорил, кроме тебя, Сара.

— Я не верю тебе, — сказала она и попятилась к двери, прислонилась к косяку, и теперь, при падающем из квартиры свете, он отчетливее разглядел ее лицо.

— Ты получила письма? — спросил он.

И она закрыла глаза.

— Вот я положу руки тебе на глаза.

— Да.

— Теперь тебе лучше?

— Да.

— Точно?

— Да. Теперь мне совсем хорошо.

— Теперь ты видишь ее?

— Что вижу?

— Звездную туманность.

Он кашлянул и улыбнулся:

— Кажется, вижу.

— Вот и хорошо.

Она наклонилась и поцеловала его в щеку, и ее поцелуй расползся горячей сыпью по коже, обжигая ее. Он встал.

— Что это?

Она лежала на кровати, положив руки под голову. Ее свитер был коротковат и обнажил белую полоску кожи между краем свитера и поясом брюк. Пупок: темный глаз.

— Ничего, — ответил он и закрыл глаза.

Он медленно придвинул лицо близко к ее телу. Он услышал, как она тихонько засмеялась.

— Теперь я вижу ее, — сказал он.

— Что?

— Звездную туманность.

— Ты видишь ее?