Николай Фробениус - Застенчивый порнограф

— Вот, посмотри на них.

Я увидел на экране семью, в которой буду жить. Светлые волосы, голубые глаза. Две женщины, одна молодая, другая чуть постарше. Мужчина с бородой.

— Как они тебе, Тобиас?

Я пожал плечами.

Она резко встала и подошла ко мне. Я тоже поднялся с дивана. А она крепко обняла меня, и я почувствовал очень сладкий запах ее тела. В первый раз меня кто-то обнимал в этой стране. Я почувствовал себя как-то странно. Через ее плечо я посмотрел на дерево. К счастью, Йон уже успел спрыгнуть с ветки. Он побежал по школьной площадке за девчонками. В руке у него была палка. Я удивился. Где он мог ее взять? И тут я понял. Это был черенок от граблей, и он наверняка украл его из будки сторожа. Наконец Катрине отпустила меня и подошла к письменному столу. У меня закружилась голова.

Будка стояла в подвальном этаже. Так оно и было. Йон сломал замок. Я открыл дверь. На полке стояло три ящика с инструментами. В самом маленьком из них я нашел то, что искал, — шило с тонкой рукояткой. Длиной с карандаш. Я вернулся в комнату и спрятал шило в пенале. Все получилось просто. Я подумал о глазах Петера Фема, о том, как выколю их. А потом решил думать о чем-нибудь другом.

Прошлой ночью мне приснился сон.

Я был в старой деревне, окруженной рощей. Дома в ней спали. У окон были блестящие глаза, из открытого окна с противоположной стороны улицы доносился какой-то звук. Я долго стоял и прислушивался. Это текла вода. Я запрокинул голову и уставился на небо. Голова у меня вдруг стала тяжелой. Мне сделалось дурно. «Я могу упасть», — подумал я и осторожно подошел к окну, поднялся на носки и заглянул в него. В комнате стояла ванна. Текущая из крана вода переполнила ее и текла широким ручьем на пол и в слив под окном. Шум воды я и услышал. Тут я заметил маленькую девочку. Она сидела на табуретке возле стены. Ее темно-рыжие волосы были заплетены в тоненькие косички, свисающие на грудь. Стена позади нее была белая и блестящая, как небо над домом. Девочка сидела, широко расставив ноги, опустив голову на грудь. Ее тонкие пальцы держали хохолок. Она смотрела на него. Глаза у нее были большие, темные. Мне показалось, что она не слышит шума воды. Я посмотрел на ванну, на пол, хохолок и на ее глаза. Они были раскосые, и я подумал, что никогда не видел таких красивых глаз. Порыв ветра подул мне в затылок. Я почувствовал холод в животе. Мне вдруг стало страшно, я боялся, что потеряю сознание и упаду, и закрыл глаза. Чуть погодя я открыл их и посмотрел на девочку. На ее косички, на живот и рыжий хохолок между пальцами. Он походил на рану. Я стоял и смотрел на девочку, на ее рану, не в силах шелохнуться.

Это было последнее, что случилось со мной в Сандму, Сара.

Мне казалось, что я жил здесь ужасно долго, а на самом деле всего семнадцать месяцев. Женщины сказали, что я стал выше ростом.

А ты выросла?

Я хочу поскорее выполнить то, что задумал. А потом пойду в полицию и расскажу, что приехал из Одера и хочу туда вернуться.

Но до этого мне придется многое сделать. А сначала у меня будет новая семья.

С приветом, С.

Он прожил в семье Йонсен три дня, когда вдруг увидел в окне на небе над кварталом, где он жил, какую-то штуку — воздушный шар, плавающий над крышами домов. Нет, погодите, это было облако ровной круглой формы. На мгновение он задумался, воздушный шар это или облако, на самом ли деле все это происходит, или он попал в другой мир, где нет различия между движениями воздушных шаров, которыми управляют люди, и клубами облаков, где шары превращаются в пушистые облака, а облака управляются душами мертвых пилотов.

Мгновение он сомневался, а потом подумал: «Не все ли равно, ведь я скоро отсюда уеду». Из соседней комнаты доносился еле слышный стук шагов его приемной матери. Ее босые ноги ступали тихо, как лапы животного. «Они думают, что я останусь у них на всю жизнь. Для меня ведь они родители понашку, а они решили, что я принял их всерьез».

Когда он проснулся в первую ночь в новой семье, то решил пройтись по квартире и посмотреть, кого же он обманул. Хозяева спали. А может, они тоже обманывают его, притворяются, будто не знают, откуда он. Он тихонько прошел, балансируя между столом и диваном. В его голову закралось подозрение: то, в чем он сейчас абсолютно уверен, скоро ему самому покажется невероятным.

А может, это его обманули.

«Я не должен так думать», — сказал он себе после того, как обошел всю квартиру вдоль и поперек, со всеми торшерами и пуфами, экранами и фотографиями в рамах, и наконец в изнеможении упал на свою новую кровать. Комнаты наполнились прозрачной тишиной, словно газом или туманом.