Феррейра Кастро - Сельва

Очутившись снова перед другом («Садись, а я постою здесь, и положи, если хочешь, шляпу; будь как дома»), он стал слушать, что говорил ему тихим, доверительным голосом его бывший напарник.

Фирмино говорил долго, изливая душу и моля Алберто помочь ему.

Алберто не мог ему отказать. Да, Фирмино прав, и на его месте он поступил бы так же. Если и надо чему удивляться, так только тому, что он так долго продержался один-одинешенек в глухом лесу.

— Хорошо, Фирмино, я добуду напильник.

— Если это вам не слишком трудно… Если вы опасаетесь, — ведь могут обнаружить, что вы мне помогли, — то я обойдусь…

— Нет, это будет нетрудно. А если даже и трудно… Я достану напильник, Фирмино.

— Очень благодарен. Иначе придется вместе с цепью отрывать доску, и будет шум, могут проснуться, и все откроется.

— Я оставлю напильник под кажазейро, а ты, Фирмино, как только перепилишь цепь, положи его туда обратно. Утром я возьму напильник и положу на место. Но ты не думаешь, что лучше бы попросить перевести тебя в другой поселок? Хотя бы в Параизо… Туда индейцы наведываются реже, — не так ли? — и есть тропы, еще не исхоженные серингейро. Одному в Тодос-ос-Сантос, конечно, плохо.

— Я уже думал, думал. Но теперь… Везде одно и то ясе… Отсюда мне не выбраться. Сколько лет, и никакой надежды. Я решил: отправлюсь в Машадо. Может, удастся добыть там побольше галлонов каучукового сока, и тогда у меня появятся хоть какие-то деньги. Хотя бы немного… Я не надеюсь, что могу заработать много; хочу, чтобы хватило хоть на возвращение в Сеару.

— И когда же ты, Фирмино, задумал уйти?

— В ближайшее воскресенье. Вы, сеу Алберто, отпустите мне продукты, я сделаю вид, что возвращаюсь в поселок, а сам спрячусь на опушке леса. По воскресеньям много сеаренцев ходит туда и обратно, никому и в голову не придет… Это лучше, чем в будни…

Внезапно Алберто вспомнил о бухгалтере и заколебался. Но справедливо ли откладывать осуществление законного стремления к свободе? Мгновение, одно лишь мгновение он размышлял и потом решился:

— Может быть, лучше…

— Что, сеу Алберто?

— Дело в том, что… Да, возможно, тебе лучше бы, Фирмино, подождать, пока приедет сеу Жука.

— Почему?

— Чтобы не подводить сеньора Геррейро. Он ведь не виноват, как по-твоему? Но сеу Жука всегда будет считать, что, если бы он был здесь, ты не убежал бы. Не все ли равно, убежать сейчас или после его приезда? Ты хорошо все придумал, и это будет нетрудно…

Произнося последние слова, он уже раскаивался: возникшее перед ним видение лесной просеки в мертвой тишине, среди полного забвения — Тодос-ос-Сантос, место более страшное, чем преисподняя, ужасающее своим неизбывным одиночеством, заставило его раскаяться в том, что он встал на защиту бухгалтера. Нет, он не имел на это права!

— А в общем, если подумать… поступай как знаешь. Уходи, когда захочешь. Захочешь в ближайшее воскресенье — я оставлю тебе напильник.

Но мулат уже пошел на попятный:

— Нет, нет, сеу Алберто. Мне кажется, лучше… Я уйду после приезда сеу Жуки. Не хочу, чтобы сеу Геррейро имел из-за меня неприятности.

— Поступай как знаешь, Фирмино. Если сочтешь, что лучше уйти в воскресенье, уходи! Я это сказал просто так…

— Я знаю, сеу Алберто. Но вы правы. Я уйду, когда вернется сеу Жука… Когда надумаю, скажу вам.

— Ладно. Договорились.

— Хорошо, тогда до свидания, и уж простите меня.

— До свидания, Фирмино. — И, увидев на столе фрукты: — Большое спасибо за пуруи! Я и не заметил, что ты их принес.

Фирмино вышел. Алберто задержался еще немного в комнате, чтобы их не видели вместе. И снова стал размышлять, мучаясь угрызениями совести, что уговорил Фирмино остаться. А что, если индейцы нападут на Тодос-ос-Сантос и прикончат его? Это вполне может случиться…

Он поспешно вышел, чтобы догнать товарища и убедить его не отказываться от первоначального замысла. Но Фирмино уже не было на веранде. Только позже, в суматошные часы, когда отпускались продукты, он снова увидел его.

У прилавка стояло много серингейро; но Алберто все же прошептал Фирмино:

— Уходи, уходи в воскресенье!..

Но Фирмино отрицательно покачал головой.

Если бы это не был будничный день, то, верно, все обитатели серингала застыли бы на месте, разинув рты, при виде нового пополнения, прибывшего с «Жусто Шермоном». Эти существа подавленно, не проявляя никакого любопытства, стояли у борта нижней палубы. У них были желтые, скуластые, обтянутые сухой кожей лица и тусклый взгляд людей, словно вернувшихся с того света. Были там и женщины с тем же желтоватым цветом кожи, и детишки с круглыми личиками: раскосые глаза, присущие этой расе, делали их похожими на экзотических рыночных кукол.