Адам-Трой Кастро - Убежище

Единственный заключенный в комнате для допросов состоял из двух женщин и мужчины.

Женщины, Ми и Зи Диямен, выглядели однояйцевыми близнецами — или естественными, или клонированными. Седые, несмотря на внешнюю молодость, худощавые и более хрупкие на вид, чем любые из немногих синхросвязанных людей, которых я видела (а те, начиная с моих любовников Порриньяров и заканчивая всеми остальными, с кем мне довелось общаться за последние несколько лет, всегда отличались физической крепостью), они казались лишь бледными отражениями мужчины, сидящего между ними. Кожа у них была настолько светлой, что легко прослеживались ниточки вен на висках, а голубые глаза отличались такой прозрачностью, что почти исчезали на фоне радужки.

Сидящий между ними Эрнест Гарриман смотрелся медведем: округлые плечи, румяное лицо, массивный, но не толстый. Он был или довольно стар, или в последний раз проходил омолаживание настолько давно, что по виду мог быть отцом этих женщин. Впечатляющая внешность и вызывающая улыбочка противоречили другим его чертам, выдающим слабость характера: водянистые глаза, отвислые щеки и скошенный от нижней губы подбородок — словно ему не терпелось слиться с выпуклостью толстой шеи.

Троица сидела за столом, при этом близнецы держали хрупкими пальчиками толстые запястья Гарримана.

Наблюдая этот уютный триптих, было невозможно отделаться от впечатления, что женщины в нем не более чем принадлежности Гарримана, но я знала достаточно о состоянии, в котором они теперь пребывали, чтобы понимать — это лишь иллюзия, которую они вполне могли поддерживать ради обретения психологического преимущества перед своими тюремщиками.

Реально же эти трое были не только равны, но и составляли единую личность. Они были связаны ближе, чем любовники, чем братья или сестры. И отдельными людьми они были в меньшей степени, чем конечности единого композитного организма. Но передо мной сидели трое.

— Они не притворяются, — произнесли в унисон Осцин и Скай Порриньяр.

Эта пара, сидящая по бокам от меня — как и худощавые женщины по бокам мужчины-медведя по другую сторону силового поля с односторонней прозрачностью, — тоже была единым синхросвязанным разумом, управляющим одной комбинированной личностью. Когда мужчина Осцин и женщина Скай говорили одновременно, как делали почти всегда, они меняли тональность индивидуальных голосов так, что получался общий голос, звучащий как будто не из двух ртов, а из какой-то точки между ними.

Вряд ли я к такому привыкну, даже, через несколько лет после того, как они вошли в мою жизнь. Я уже не вздрагиваю от их вокальной гимнастики, но они никогда не утрачивали восхитительной способности удивлять.

В отличие от Дияменов, которых словно привлекала хрупкость, Порриньяры выглядели образцами физического совершенства: тренированные атлеты, работавшие до нашей первой встречи монтажниками-высотниками. Они не были одинаковыми, как Диямены: Осцин выше и массивнее, чем стройная и атлетически сложенная Скай, с мелкими чертами лица, в то время как его лицо было угловатым и почти квадратным. Тем не менее у них имелось и много общего — от одежды, которая обнажает больше кожи, чем скрывает, и очень коротко стриженных светлых волос до острого совместного разума, читающегося в обеих парах глаз.

— Вы уверены? — задала я дурацкий вопрос.

Дурацким он был потому, что Порриньяры никогда не сообщали мне свои выводы, если не были в них уверены.

— Да, Андреа, — подтвердили они. Я наблюдала за их дыханием, движениями глаз и даже пульсом, видимым по биению вен на запястьях.

Я взглянула по очереди на Осцина и Скай, зная, что это лишнее, но мне до сих пор кажется, что я пренебрегаю одним из них, если весь контакт взглядов достается другому.

— Вы очень старались.

Они кивнули в унисон:

— Ну, да.

— И?

— Насколько я могу судить, они идеально синхронизированы. Разумеется, могут возникнуть различия в обстоятельствах, когда одно тело более или менее здорово, чем другое, или занято физической активностью, но автономные функции связанных компонентных тел имеют тенденцию достигать равновесия, когда все прочие факторы становятся одинаковыми. И я считаю, что они те, кем себя называют: единое целое. Не только исходные Ми и Зи Диямен, но и этот Гарриман.