Тони Моррисон - Возлюбленная [litres]

— Я принесла вам фасолевого супу, — сказала я.

— Вряд ли я его проглотить смогу, — отвечала она.

— Попробуйте хоть немножко, — стала я ее уговаривать.

— Нет, он слишком густой. Я точно не проглочу — слишком густой.

— Хотите, я его чуточку водой разбавлю?

— Нет. Унеси. Принеси лучше холодной воды, больше мне ничего не надо.

— Хорошо, мэм. Можно мне вас кое о чем спросить, мэм?

— О чем же, Сэти?

— Что значит «характеристики»?

— Что?

— Слово такое. Характеристики.

— О господи! — Она помотала головой на подушке. — Характеристики — это свойства, черты. Кто тебя научил такому?

— Я слышала, как учитель это слово сказал.

— Принеси мне холодной воды, Сэти. Эта степлилась.

— Да, мэм. Черты?

— Воды, Сэти. Холодной воды.

Я поставила кувшин на поднос рядом с тарелкой супа из белой фасоли и пошла вниз. Потом принесла свежей холодной воды и поддерживала миссис Гарнер голову, пока она пила. Пила она долго — эта опухоль здорово ей мешала. Потом она снова легла на подушку и утерла рот. Похоже, она наконец-то напилась вволю. И вдруг она нахмурилась и говорит мне:

— Знаешь, я никак не могу как следует проснуться. Единственное, чего я хочу все время, — спать.

— Ну так спите, мэм, — сказала я ей. — Я обо всем позабочусь.

Но она не могла успокоиться: а как же это? а как же то? Сказала, что знает, с Халле проблем не будет, но вот ей хочется знать, ладит ли учитель со всеми Полями и Сиксо.

— Да, мэм, — сказала я. — Вроде бы так.

— Они действительно делают то, что он им велит?

— Им и велеть-то ничего не нужно, мэм.

— Хорошо. Это милость божья. Я, конечно, спущусь вниз через денек-другой. Мне просто нужно немного отдохнуть. Вот и доктор еще должен прийти. Завтра ведь, так?

— Вы сказали «черты», мэм?

— Что?

— Черты, свойства, мэм?

— Да. Ну, например, характерной чертой лета является жара. Характеристика — это основная черта, свойство, признак чего-то. Самое для этой вещи естественное.

— А их может быть больше, чем одна?

— Конечно, может, и даже довольно много. Вот тебе, пожалуйста: этот ребенок всегда сосет палец. Это одна из его характеристик, но у него есть и другие. Смотри, держи Билли подальше от Рыжей Коры. Мистер Гарнер никогда не давал ей телиться каждый год. Сэти, ты меня слышишь? Отойди от окна и слушай.

— Да, мэм, я все слышу.

— Попроси моего деверя подняться после ужина наверх.

— Хорошо, мэм.

— Если станешь мыть голову как следует, то и вшей у тебя не будет.

— У меня и нет никаких вшей, мэм!

— Ну, не знаю, а хорошенько вымыть голову тебе не мешало бы! И перестань чесаться. И не говори, что у нас мыло кончилось.

— Нет, что вы, мэм.

— Ну вот и хорошо. Сил у меня больше нет разговоры разговаривать. Ужасно они меня утомляют.

— Хорошо, мэм. Я сейчас уйду.

— И спасибо тебе, Сэти.

— Да что вы, мэм.

Ты была слишком маленькой, чтобы помнить нашу хижину. Твои братья спали под окном. А мы втроем — я, ты и твой папа — у стены. Ночью, после того, как я услышала, зачем учителю нужно было обмерять меня, я никак не могла уснуть. Когда вернулся Халле, я спросила, что он думает насчет этого мужчины, и он сказал, что тут и думать-то нечего. Он ведь белый, разве не так? Но мне хотелось знать, похож он на мистера Гарнера или нет.

— Что ты хочешь этим сказать, Сэти?

— Он и она, — сказала я, — они оба не такие, как те белые, которых я видела раньше, в той большой усадьбе, где жила до Милого Дома.

— Что значит не такие? — спросил он.

— Ну, — сказала я, — они, например, всегда говорят тихо.

— Это не так уж важно, Сэти. Все они говорят одно и то же. Громко или тихо.

— Но мистер Гарнер позволил тебе выкупить мать, — сказала я.

— Да. Позволил.

— Ну?

— Если б он не позволил, она бы вскоре просто упала прямо на горячую плиту у него на кухне.

— И все-таки он позволил! Позволил тебе отработать за нее.

— Угу.

— Проснись, Халле!

— Я не сплю.

— Он мог и «нет» сказать. А он тебе «нет» не сказал.

— Нет, он не отказал мне. Она здесь проработала десять лет. И ты думаешь, она способна была еще десять проработать? Я расплачиваюсь с ним за ее последние годы жизни, а взамен он получил тебя, меня и еще троих наших малышей, что сейчас подрастают. Мне осталось еще год свой долг отрабатывать, всего один год. Но этот учитель говорит, чтобы я эту затею бросил. Говорит, овчинка выделки не стоит. Говорит, лучше мне дополнительно работать прямо здесь, в Милом Доме.

— И он собирается тебе за эту дополнительную работу платить?