Кэтрин Хайд - Когда ты был старше

— Сэр? Грег?

— «Хэтчер, Свифт и Даллер»? Вы работали в «Хэтчер, Свифт и Даллер»? До самого одиннадцатого сентября этого года?

Я кивнул, на лбу у меня опять выступил пот.

— Тогда что же вы делаете, сидя здесь по другую сторону моего стола? Или где угодно еще, коли на то пошло?

— Как сказать, Грег. Такое дело. Моя мать умерла утром одиннадцатого сентября. Скоропостижно. Мне позвонили как раз, когда я уходил на работу. У меня есть брат, который… который не может о себе позаботиться. И мне сказали, что я должен бросить все и ехать домой. И из-за этого все время для меня сжалось в то утро.

— Господи.

Молчание. Я посмотрел в окно и увидел самолет в тысячах футов над городом. Размером с игрушку. И все равно в груди у меня что-то сжалось. Я не откликнулся. Да и как, скажите, откликнуться на «господи»?

— Знаете, мне известен всего один из выживших хэтчеровцев, — сказал Грег.

— Стэн Харбо.

— Стэн мой давешний коллега. После колледжа мы с ним начинали в экспедиции одной рекламной фирмы. Он рассказывал мне, что есть еще всего лишь один малый, кого не было в офисе в тот день. Должно быть, он имел в виду вас.

— Должно быть. Я с ним обедаю после этого собеседования.

— Скажите ему, что Грег Вассерман передает привет.

— Обязательно.

Грег встал, и я тоже поднялся. Он протянул мне руку, и я пожал ее.

— Я лишь продвинул вас чуть повыше в гонке. Поле еще обширное, так что продолжайте искать. Если мы не дадим вам знать в течение четырех недель — так тому и быть.

— Благодарю.

Провожая меня до двери, Грег крутил головой:

— Это словно вести собеседование с призраком. Вам повезло, что остались живы.

Это как поглядеть. Однако разглагольствовать я не стал.

Я учусь.

Я вновь бросил взгляд на Стэна поверх меню. Он перехватил его и глянул на меня. Обменялись едва приметными улыбочками. Неловко.

Потом оба вернулись к изучению своих вариантов обеда.

Через несколько минут, когда меню были закрыты и отложены на стол, Стэн сказал:

— Когда ты позвонил, я удивился несказанно.

— Достаточно долго собирался.

— Как я посчитал, ты не хотел иметь со мной каких-либо дел, если не вообще.

— Просто разные копировальные аппараты, — сказал я.

— Понятно.

Какое-то время смотрели в окно. По-моему, мы по-прежнему чувствовали себя не в своей тарелке. Я — во всяком случае.

— Во мне такая мешанина из всевозможных чувств получилась, — признался Стэн. — Я посчитал, что оттолкнул тебя.

— Даже не бери в голову. Чувства в нас в обоих смешались. Все перепуталось. Просто ты принялся за дело раньше меня. Просто лучше со старта пошел. Ты понимаешь. Позволив всему пройти через тебя.

Опять неловкое молчание. Подошел официант, принял наши заказы. Я был в какой-то мере признателен за это отвлечение.

— Ты все еще перезваниваешься с Керри? — спросил Стэн. С какой-то осторожностью в голосе.

— Нет. Мы не общаемся.

— A-а. Не мое дело. Не собирался соваться. — Молчание. — Похоже, вы двое были типа… близки. Ты понимаешь. Что-то там такое. Но я не хочу сказать, что это типа…

— Мы не делали ничего за спиной Джеффа. Если ты это имел в виду.

— Дела сердечные. Такое общепринято. Именно так считает большинство людей. Короче. Тут я могу ошибаться. Типа, пытаюсь в твои дела влезть, а на самом деле просто ищу способ, как сказать тебе, что она сейчас с другим.

Я поднял взгляд. Глянул ему в лицо. Заинтересованно. Но… почувствовал ли я хоть что-то? Я замер и на мгновение прислушался к собственным чувствам. Ничего. Ну. Немного.

Вот только и заметил:

— Быстро, однако.

— Ага. Типа, через три недели.

— Что ж. Надеюсь, она счастлива.

— Правда? Такой доброжелательнейшей оценки этого я еще не слышал. Все остальные считают это постыдным. Она даже панихиду по Джеффу еще не устроила.

При упоминании панихиды внутри что-то кольнуло. Я привез мамин прах домой из Канзаса, но еще ничего не сделал, чтобы упокоить его. Сначала ждал, когда Бен привыкнет. А потом…

— Минуточку, — встрепенулся я. — Все? Я считал, что все сгинули.

— Я говорю про клуб старших служащих. Узкий круг других выживших значительных лиц. Возможно, слишком узкий. Слишком плодородная почва для слухов. И мнений. В особенности о том, как другие должны горевать. Я наполовину слушаю, наполовину нет. То есть да-а, быстро вышло, но кто говорит-то? Может, она нашла того, кто помогает ей в этом горе. Совсем необязательно, что это значит, будто она не любила Джеффа.

— Она любила Джеффа, — сказал я. Уж мне-то это было известно.