Кэтрин Хайд - Когда ты был старше

Она подошла ко мне близко, но не стала притрагиваться.

— Бедный Расти, — произнесла она.

Это настолько поразило меня, что я почти перестал плакать.

— Кто вам сказал, что меня зовут Расти?

— Разве нет? Я вчера была на рынке и видела Бена. И сказала: «Бен, я встретила твоего брата». Только я ведь не сообразила узнать ваше имя. Вот и спросила: «Бен, а как зовут твоего брата?» И он сказал: «Расти».

— Детское прозвище. Теперь меня называют Расселом. Бену трудно переключаться.

— Что ж, мне переключиться не трудно. Бедный Рассел.

И она протянула мне два бумажных полотенца. Подумал, неужели у меня течет из носа? Я ничего такого не чувствовал.

— Лучше у меня ничего нет, — сказала она.

Я взял у нее полотенца. И посмотрел ей в лицо. И запал на нее.

Да. Прямо вот так.

Не могу сказать: влюбился — потому что не совсем верю в это. По-моему, необходимо узнать человека лучше, чтобы заслужить право на эту фразу. Только я запал. Вот и все, что могу сказать. Как провалился во… что-то. И сильно ударился, словно меня сбила машина. Почти так же больно. Но главное, так же внезапно: без начала, середины и конца. Мы больше задумываемся над тем, что произошло, нежели действие происходило само по себе. Нужны лишь доли секунды, чтобы что-то случилось, и требуется гораздо большее время для понимания, что с тобой произошло.

— Ну вот, теперь вы смотрите на меня как-то непонятно, — сказала она.

— Разве? Извините.

Я отвел взгляд в сторону.

Только минуту спустя, когда она вернулась к пончикам, я опять посмотрел на нее. С той минуты больше ничего делать не хотелось.

Имелись только две проблемы.

Первая: ответит ли она вообще на мои чувства. И другая: если когда-нибудь ответит, то каким образом не давать Бену сидеть каждый вечер между нами на диване.

Я откусил большой кусок своего глазированного пончика.

Три задачки. Если все получится, то я очень растолстею.

Интересно, верно? Неожиданно в голове все прояснилось. Полегчало. Настроение поднялось.

Когда я въехал на подъездную дорожку, Марк Джесперс стоял перед домом своих родителей и поливал газон из шланга.

Я махнул рукой, и он помахал в ответ, а потом побежал и отключил шланг, и мое сердце ушло в пятки. Я никогда не был рьяным поклонником Марка. И самым серьезным образом намеревался прилечь вздремнуть. Помечтать.

О девушках-пекарях, может быть.

Марк догнал меня у самого крыльца.

— Ужасно выглядишь, — сказал он.

— Просто мне нужно поспать.

А он изменился. Буквально. Физически. Раздался. Явно взялся качать тело. Шорты и футболка-безрукавка выставляли напоказ все мышцы, а он, очевидно, гордился, что ему есть что показать. Я подумал, не употребляет ли он стероиды. Очень вероятно.

— Слушай, — сказал он, переходя в разговоре на совершенно иной курс. — Мы сегодня вечером собираемся проводить Ларри, Винса и Пола. Им остался всего день.

В голову влезла непочтительная мысль: «Ну да, поглазеть, как их вышколили в Национальной гвардии и как они вольются в ряды войск, направляемых в Афганистан. Вполне возможно, что в последний раз». Постарался избавиться от этой мысли. Не хотел так думать, особенно о Ларри. Ларри мне нравился. По крайней мере больше, чем Марк. И знал я его лучше, чем Винса и Пола.

— Ну да, Ларри рассказал, что они отчаливают.

— Мы вечером собираемся встретиться, всем табором. Напьемся. Парней проводим. Идем с нами. Ты должен пойти.

Я постоял с минуту, глядя на него. Но не прямо в глаза. Это мне всегда давалось с трудом. Смотрел на его шею. Надеялся, что до него все-таки дойдет. Со временем. Чтобы не пришлось ничего говорить. Не вышло.

— Ты же знаешь, я не пью, — сказал я.

— Уууууууу, — протянул он. И это «ууу», казалось, никогда не кончится. — Лаааааадно. Я совсем забыл. Черт. Что ж, все равно пойдем с нами. Просто пойдем с нами. Чпокнешь.

Чпок. Точно. На Среднем Западе не говорят шипучка или содовая. Тут говорят чпок.

— Не думаю, что у меня получится. Но — спасибо.

Я повернулся, чтобы уйти в дом.

— Да-а, я не удивлен. Помню. — Я повернулся обратно, вздохнув. Я не задавал никаких вопросов. Просто ждал. Ясно, что это вырвется само собой. — Ты всегда высоко летал, аж досюда, — говорил он, подняв одну руку над головой. — А мы всегда внизу ходили, аж посюда, — и он опустил другую руку ниже пояса.

— По-моему, ты неверно помнишь.

— Да я вижу. Прямо сейчас.

— Просто я не хочу мешаться во всю эту пьянку. Ты бы то же самое чувствовал, если бы с тобой такое случилось. Я пойду и постараюсь поспать. И, может, попозже пойду навещу Ларри. Он все еще со своими живет?