Лисандро Отеро - Так было. Бертильон 166

— Но если идти по этому пути, мы никогда не сформируемся как нация. Наш путь лежит через тростниковые плантации, через сахарное производство, — сказал Алехандро.

— Помните, что «без сахара нет страны», — заметил Седрон.

— Ревущие котлы сахарных заводов, гнущийся на ветру тростник. Что еще? — спросил Даскаль.

— Что еще?.. Больше ничего, — сказала Кристина.

— А вы, Луис, считаете, что следует развивать разные отрасли промышленности и ликвидировать монокультуру? — спросил Алехандро.

Панчете Росалес дремал на софе.

— Не знаю. Некоторые говорят, что нам никогда не быть индустриальной страной, потому что у нас нет стали и угля, — сказал Даскаль.

— Это верно, — подтвердил Седрон.

— Но если Куба не может стать экономически могучей страной, она может стать страной, могучей духом. Тут у нас огромные богатства, надо их только найти и организовать.

— Вы имеете в виду побочные продукты сахарной промышленности? — спросил Алехандро.

— Нет, — продолжал Даскаль. — Я имею в виду трамвайные вагоны и соломенные шляпы, чары сейбы, могущество Чанго, дворики особняков на Серро, джем из гуайявы, стеклянные двери вестибюлей, мощенные брустчаткой улицы, неизменную пальму в пейзаже, гуайяберу, колибри, золотую цепочку на шее, дансон, узконосые туфли, морские ванны, цыпленка с рисом…

— Но разве это можно вывозить? — спросил Алехандро.

— Что ж, мы уже подарили миру Бриндиса де Салас, Альфредо де Оро, Кида Чоколате, Капабланку, Гавилана [54] * …Бриндиса де Салас, Альфредо де Оро, Кида Чокалате, Капабланку, Гавилана. — Клаудио Хосе Доминго Бриндис де Салас — кубинский композитор; Альфредо до Оро — знаменитый кубинский игрок на бильярде; Кид Чоколате — псевдоним известного кубинского спортивного обозревателя и журналиста Элихио Сардиньяса; Хосе Рауль Капабланка — кубинский шахматист, чемпион мира по шахматам в 1921–1927 гг., Кид Гавилан — псевдоним популярного кубинского боксера Херардо Гонсалеса. . И еще многих можем дать. А они как раз рождаются из того, что нельзя вывезти.

— Запишите свои мысли, из них выйдут хорошие стихи. Но больше ничего из подобных фантазий не извлечешь, — сказал Алехандро.

— Культура не есть нечто невесомое. Французская культура насаждалась штыками Наполеона, за североамериканской культурой стоят домны Питтсбурга, Голландия родила великую живопись во времена, когда ее корабли бороздили все моря.

— Еще коньяку, Габриэль? — спросил Алехандро.

Сенатор отказался.

— Итак, сеньоры, громче трубы и шире шаг навстречу лучшему будущему, — сказал Даскаль.

— Это все болтовня, свойственная юности, С годами вы научитесь видеть разницу между вещами солидными, ощутимыми и воздушными замками, — сказал Алехандро. — Кристина, которая вас хорошо знает, уверяла, что вы можете быть превосходным ответственным секретарем в новой газете. И Карлос говорит то же самое. Мы тут побеседовали, и я думаю, что в вас нет ничего такого, что со временем не пришло бы в норму. И потому я спрашиваю, согласны ли вы на наше предложение?

Даскаль поставил рюмку на стол и полез в карман за сигаретой. Кристина внимательно наблюдала за ним.

— Я… с большим удовольствием… но только не знаю, подойду ли я.

— Будете работать с Панчете. Сложную работу будет выполнять Дуарте.

— Ну что ж… очень вам благодарен…

Даскаль зажег сигарету. Глубоко затянулся.

— Значит, решено, — сказал Алехандро, открывая ящик с сигарами. — Хотите?

— Да, спасибо, — сказал Даскаль и погасил свою сигарету. Потом взял сигару и быстро откусил кончик.

Алехандро потряс за руку Панчете, тот проснулся и пробормотал что-то бессвязное.

— Нам еще надо кой о чем поговорить, — сказал Алехандро, указывая на сенатора и Панчете.

— А я хотел пораньше лечь, — сказал Даскаль.

— Я провожу тебя до двери, — сказала Кристина.

Даскаль попрощался со всеми троими за руку и вышел из библиотеки. Проходя через салон, он поставил на мраморный столик свою рюмку. Кристина схватила Луиса за плечо:

— Не уходи.

— Надо идти, я уже попрощался.

— Еще рано.

— А как же Алехандро?

— Ничего, он привык.

— К чему — поздно ложиться или к рогам?

— Не унижай меня, Луис, не нужно меня унижать. Мне приходится попрошайничать, но ты не унижай меня. Тебе ведь тоже нужны фетиши. Тебе нужен «Ват», и я тебе нужна, чтобы не быть уж слишком маленьким.

— Никто мне не нужен. И эти пресытившиеся мегатерии тоже не нужны.

Кристина взяла отставленную рюмку и залпом допила коньяк.