Чезар Петреску - Патриархальный город

— Еще бы! — насмешливо подтвердила Адина Бугуш.

— Вот именно… Писатель. Друг великого усопшего…

— Еще бы…

— Глубокий знаток его произведений… Его жизни…

— Ну, еще бы!..

— Мы опасались лишь одного… Как бы он не уехал в Бухарест на похороны — для нас это было бы катастрофой. Вот я и поспешил лично… Вы согласны, господин Стоян?

— Ну, конечно! — еще раз с вызовом подтвердила Адина Бугуш. — О чем речь! Он просто обязан сделать это ради памяти Теофила Стериу, своего великого, любимого старого друга!.. Не так ли, господин Тудор Стоенеску-Стоян?

Адина Бугуш, слегка склонив голову набок, смерила его презрительным взглядом, в улыбке ее были и сочувствие, и вызов.

Комедия обещала быть куда более интересной, чем она ожидала. Дело оборачивалось прямо-таки театральным представлением. Завтра Тудор Стоенеску-Стоян будет выступать с докладом, вспоминать о своей дружбе с Теофилом Стериу, сочинять новые выдумки и повторять старые измышления.

А как только он кончит, она пустит по рукам письмо Теофила Стериу, хотя бы постфактум разоблачит самозванца и отомстит за свою исчезнувшую подругу Исабелу.

— Значит, вы согласны, господин Стоенеску-Стоян?

— Конечно! — согласился самозванец, лгун и лицемер, со странным вздохом облегчения. — Это моя обязанность перед памятью Теофила Стериу…

Тудор Стоенеску-Стоян имел в виду другую обязанность, о которой знал только он. Неожиданно ему предоставлялся случай искупить свою вину перед человеком, чьим именем он воспользовался, кого, пусть во сне, но пытался убить; перед его книгами, которые вот уже десять месяцев предавал.

Он покается публично. Оправдается перед самим собой.

Поэтому он с подчеркнутой решимостью повторил:

— Вы правы, госпожа Бугуш. Я намерен оплатить этот долг возможно более честно.

«Вот каналья! — подумала Адина Бугуш. — Он гораздо, гораздо более опасен и бессовестен, чем можно было себе представить! Как ловко он взвешивает каждое слово! Как осторожен в проявлении горя. Не заставляет себя упрашивать. Наверно, составил новый план мистификаций, ведь теперь уж можно не опасаться разоблачений. А завтра? Ну-ну! Поглядим, каков он будет завтра!»

Директор лицея сложил телеграмму. Сказал:

— В таком случае моя миссия окончена…

И собрался уходить. Санду Бугуш оставил его выпить кофе.

Адина не могла оторвать изумленного взгляда от мерзкого чудовища, которого завтра ждала расплата за долгие месяцы гнусной лжи.

А Тудор Стоенеску-Стоян, ничего не подозревая, задумчиво улыбался под ее взглядом, успокоенный и примиренный с собою. Да-да! Все оказалось простым и ясным. Снова простым и ясным. Объяснение, которое он обязан дать Адине, только откладывается. Завтра, после своей лекции, — он уже предвидел и предчувствовал это, — он подойдет к Адине: «Вы поняли, о чем я говорил? Поняли, что значило для меня нынешнее выступление?.. Вот это, и это, и это!..» Он расскажет ей все, и она не сможет не понять… Она поймет… Все, начиная от решения, принятого перед трехстворчатым зеркалом, от зыбучих песков, в которых он увязал все глубин и глубже, и кончая бесконечной цепью уступок коварному малодушию и соблазнам, вплоть до кровавых сновидений.

Высвободив шею, сдавленную узким воротничком, Статакиу повернулся к другу Теофила Стериу:

— Как случилось, что вы не поехали в Бухарест?

— Очень просто! — ответила вместо него Адина Бугуш. — В Бухаресте у Теофила Стериу довольно друзей, чтобы проводить его в последний путь: это и Юрашку, и Стаматян, и другие лица его круга. А здесь его некому оплакать… Кроме господина Тудора Стоенеску-Стояна, который и принес себя в жертву…

— Не понимаю… — признался директор лицея; забыв вынуть из-за воротничка палец, он растерянно глядел то на Адину Бугуш, то на Санду, то на Стояна.

— Завтра поймете, господин директор! — угрожающе пообещала Адина Бугуш, кладя ладонь на книгу, где таился приговор самозванцу, осуждавший его на позорное изгнание. — Завтра в этот час все поймут всё!

«Правду говорят про жену бедняги Санду Бугуша, — она и впрямь не в себе!» — подумал директор лицея. И улыбаясь, понимающе закивал головой, решив, что глупо оспаривать навязчивые мысли людей, если они страдают манией величия или преследования и не способны, по мнению медиков, полностью отвечать за свои поступки.

— Да-да! Разумеется. К завтрашнему дню господин Стоян приготовит нам сюрприз. А пока сделайте милость и дайте ему увольнительную. Мы отправимся вместе и составим программу…