Семен Журахович - Кто твой друг

— А я к вам, — сказала Ганна и посмотрела на Цымбала требовательным, ему даже показалось, сердитым взглядом. — Неужели Одарка Михнюк едет? Куда же это годится, Терентий Борисович? Опять нас люди на смех поднимут…

Цымбал старается вспомнить, которая из тридцати звеньевых Одарка Михнюк.

— А кто сказал, что она едет?

— Зозуля. Это он ее выдвинул.

— Ну, если бригадир выдвинул, так скажет, за что.

— Не скажет! — решительно отрезала Ганна. — Одарка магарыч поставит, вот он ей и суперфосфату больше подкинет, и машину в первую очередь даст… А теперь люди поймут — за пол-литра в область послал.

Цымбал колючим взглядом впился в круглое, разрумяненное морозом лицо звеньевой.

— А чего же вы молчите о таких делах до тех пор, пока…

Ганна покраснела, но взгляд Цымбала выдержала.

— Я не молчала! — сердито возразила она. — Я еще в позапрошлом году этого Зозулю… Так мне потом такое устроили, что хоть из колхоза беги!

— Разберемся, — успокоил Цымбал не столько Ганну, сколько самого себя. — Найдутся у нас передовые люди и без пол-литра.

Он пошел дальше, раздумывая над тем, что заставило Ганну так решительно восстать против Одарки Михнюк. Действительно ли Ганна озабочена, чтоб в число делегатов не попал человек, которого не уважают в коллективе? Или, может быть, привыкла привередничать и подбирать людей себе по вкусу? Назвала ж она Настю языкастой. Не очень-то ей, видно, хочется, чтоб и Настя ехала. А ведь такую звеньевую поискать!

Подходил к концу обычный утренний обход председателя колхоза. Он уже побывал на строительстве конюшни, в свинарнике, в мастерской… Оставалось еще по пути в контору зайти на молочную ферму.

Недавно построенный, с автопоилками — и подвесной дорогой, новый коровник был гордостью Цымбала. Это уже его труды, его бессонные ночи.

Фермой заведовала пожилая женщина, которая всегда и на всех надоедливо жаловалась. Звали ее Катя Захаровна, и это долго вызывало недоумение Цымбала. Потом он догадался, что уменьшительное имя осталось от времен далекой молодости, а вместе с сединой пришло и уважительное — Захаровна. Сегодня Катя Захаровна тоже начала с жалоб на фуражира, на возчика молока, еще на кого-то. Идя по широкому проходу между кормушками, она привычно перечисляла новые обиды и так же привычно гладила каждую корову; те смотрели на нее грустными, покорными глазами.

— Валя! — перехватила Катя Захаровна какую-то тень, метнувшуюся между коровами.

Подошла доярка, невысокая, худощавая, ее большие темные глаза горели детским любопытством.

— Что?

— Как у тебя сегодня? — спросила Катя Захаровна.

Валя певучим голосом протянула:

— В моей группе пятнадцать литров надбавки…

И погасила улыбку, чтоб не показаться нескромной.

— Вот видите, Катя Захаровна, — сказал председатель, — и зимой можно повышать удои. Надо только как следует…

Завфермой не дала ему окончить. Снова посыпались жалобы. Можно было подумать, что прибавка молока доставила этой женщине неприятность. Цымбал слушал ее в пол-уха и с доброй улыбкой смотрел на Валю. Это он уговорил девушку перейти из колхозной конторы на ферму.

— Старайся, дочка. На тот год пошлем тебя в область с передовиками. Может, и в Киев поедешь. А дотянешь до пяти тысяч, так и на Всесоюзную выставку…

Валя густо покраснела и с немым укором посмотрела на Цымбала.

Забравшись в уголок, она вытерла набежавшую слезу и тяжело вздохнула. На тот год! Только на тот год… Услыхав вчера про совещание передовиков, Валя разволновалась и почти всю ночь не спала, рисуя в своем воображении такую заманчивую картину: приехала она в шумный город и сразу же встретила Игоря. «Разве твой техникум на этой улице?» — спрашивает она. «Нет, но сегодня меня почему-то потянуло к вокзалу. Я и не ожидал, что ты приедешь». Тогда она скажет: «Разве ты не знаешь, что сегодня совещание передовиков?» Игорь поражен: «Что ты говоришь?!»

…Валя украдкой вытирает слезы. Легко ему обещать: «На тот год!»

Цымбал ушел. За ним тянулся длинный хвост незавершенных дел. Три месяца обещают шифер, а чем крыть конюшню? Рамы для теплицы не готовы. Вот так всегда! Все откладывается до весны, а тогда узелок затягивается еще туже. Пора кончать и со сметой нового свинарника. Сколько еще медлить? Да, а трубы?

Однако что делать с этим проклятым шифером? Если не будет наряда, придется доставать. А что значит доставать? Это уже лазейка для всевозможных махинаций. Обеременке только этого и надо… Лучше самому поехать, а то прозеваешь, тогда целый год гоняйся. И опять же, план, посевные площади…