Филип Рот - Призрак писателя

Чтобы получить доступ к судье, отец сначала должен был обратиться к нашему влиятельному родственнику, адвокату, жителю пригорода и полковнику в отставке, который несколько лет был президентом ньюаркской синагоги, куда ходил судья. Наш родственник Тедди однажды уже помог ему обратиться к судье — когда отец втемяшил себе в голову, что я должен быть одним из пяти юношей, которым Ваптер ежегодно писал рекомендации для руководителей университетских приемных комиссий, что, по рассказам, всегда срабатывало. Чтобы предстать перед судьей Ваптером, я должен был среди бела дня в синем костюме проехать в автобусе, а затем, выйдя на Четырех углах (это наш Таймс-сквер), пройти до самой Маркет-стрит мимо череды отправившихся за покупками горожан, которые, по моему представлению, должны были падать замертво, увидев меня в моем единственном парадном костюме в такой час. Мне предстояло пройти собеседование в здании окружного суда Эссекса, в его «судейских покоях» — эти слова мама на все лады так часто и неизменно с благоговением произносила по телефону всю предшествующую неделю, что не иначе как они стали причиной семи походов в уборную, прежде чем я смог наконец облачиться в синий костюм.

Тедди позвонил накануне вечером — посоветовать, как мне следует себя вести. Этим и объяснялись костюм и черные шелковые носки отца, державшиеся на его же подвязках, а также портфель с выгравированными на нем моими инициалами — подарок на окончание начальной школы, который я до того момента никогда не вытаскивал из шкафа. В сверкающем портфеле я нес десять машинописных страниц написанного годом ранее эссе по декларации Бальфура [21] Декларация Бальфура 1917 года — официальное письмо 2 ноября 1917 года министра иностранных дел Великобритании Артура Бальфура лорду Ротшильду, представителю британской еврейской общины, для передачи Сионистской федерации Великобритании, в котором выражалось «сочувствие сионистским устремлениям евреев». .

Как меня и учили, я сразу же «высказался» и предложил судье ознакомиться с моим эссе. Меня несколько успокоило, что «судейские покои» оказались одной комнатой, а не десятью, и комната эта была не больше кабинета директора нашей школы. А у загорелого полноватого и жизнерадостного судьи не было, вопреки моим ожиданиям, копны седых волос. Он хоть и был повыше моего отца, но уж точно на треть метра пониже Авраама Линкольна, бронзовый памятник которому стоял по дороге к зданию суда. Собственно говоря, он выглядел на несколько лет моложе моего вечно обеспокоенного отца и был куда менее серьезен. Он считался прекрасным игроком в гольф и, судя по всему, либо вернулся с игры, либо на нее собирался — этим я впоследствии и объяснил его носки в ромбик. Но заметив их, когда он откинулся в кресле, пролистывая мое эссе, я был шокирован. Будто это он зеленый, неопытный соискатель, а я в тугих, как жгут, отцовских подвязках — судья. «Натан, можно, я это пока себе оставлю? — спросил он, с улыбкой листая мои испещренные op. cit. [22] Цитируемая работа (лат.). и ibid. [23] Там же (лат.). странички. — Хочу домой взять — жене показать». Затем началось собеседование. Вечером я готовился (по совету Тедди), читал Конституцию США, Декларацию независимости и передовицу ньюаркских «Ивнинг ньюс». Имена членов кабинета Трумэна, а также лидеров большинства и меньшинства в обеих палатах Конгресса я, разумеется, уже знал наизусть, однако перед сном всех их перечислил маме, чтобы она немножко успокоилась.

На вопросы судьи я дал следующие ответы. Журналист. Университет Чикаго. Эрни Пайл [24] Эрни Пайл (1900–1945) — американский журналист, лауреат Пулитцеровской премии. . Один брат, младший. Чтение и спорт. «Джайантс» в Национальной лиге и «Тайгере» в Американской. Мел Отт и Хэнк Гринберг [25] Мел Отт (1909–1958) и Хэнк Гринберг (1911–1986) — американские бейсболисты. . «Крошка Эбнер» [26] «Крошка Эбнер» — американский сатирический комикс, публиковавшийся во многих газетах с 1934 по 1977 год. . Томас Вулф. Канада; Вашингтон, округ Колумбия; Рай, штат Нью-Йорк; город Нью-Йорк; Филадельфия и побережье Нью-Джерси. Нет, сэр, во Флориде не был.

Когда секретарь судьи объявил имена пятерых еврейских мальчиков и девочек из Ньюарка, которым Ваптер дал рекомендации в университет, среди них было и мое.

Я больше никогда не встречался с судьей, но чтобы доставить удовольствие отцу, послал во время ознакомительной недели первого курса в Чикагском университете своему спонсору письмо и еще раз поблагодарил его за то, что он для меня сделал. Из письма, полученного мной семь лет спустя, на второй неделе моего пребывания в качестве гостя в Квосее, я и узнал, что они с отцом встречались и обсуждали «Высшее образование».