Мор Йокаи - Призрак в Лубло

– А не обернется это какой-нибудь бедой? – боязливо спросила девушка. Старик рассмеялся.

– Какая же тут может быть беда? Ну будет еще у одного города кафтан, только и всего. Если турки сейчас грабят и разоряют, скажем, в двухстах городах, то завтра им придется довольствоваться ста девяноста девятью. Голодной смертью они от этого не умрут.

– Да, что верно, то верно, – рассеянно проговорила

Цинна.

– А ты дай мне ключ от сундучка, будущая моя сношенька. И пусть об этом никто на свете не узнает. Я только посмотрю кафтан со всех сторон, изучу его, да и сошью быстренько другой, точно такой же. Закатим мы тебе такую свадьбу, что и небу будет жарко. . Ей-богу, очень уж мне хочется поскорее поглядеть, как танцуют твои крохотные ножки. .

Тут они пустились обсуждать все до мелочей: и какое у нее будет подвенечное платье, и какой венец, и какие туфельки, и как они вручат Михаю четыре тысячи золотых из пяти: «На, возьми и не говори, что твоя жена ничего тебе не принесла». Тут он, конечно, спросит: «Откуда вы их взяли?» А мы ответим ему: «С неба упали». В конце концов выдумаем какую-нибудь байку о наследстве, и начнется счастье без конца и края. .

Цинна развеселилась, засмеялась, захлопала в ладошки, до того понравилась ей картина будущего, что рисовал перед ней Матяш Лештяк.

А на другой день старый портной получил ключ от

Цинны, забрался в кованый сундук ратуши и, еще раз осмотрев кафтан, отправился в Сегед, где жили богатые турецкие купцы; он купил у них дорогого темно-зеленого бархата, позументов, шнуровки и медвежью шкуру на подкладку. Заготовив все, он с лихорадочным нетерпением созидателя накинулся на работу.

Нешуточное это было дело. Каждый вечер он тайком приносил кафтан домой, а на рассвете относил обратно.

Доступ для него в кабинет бургомистра был свободен, –

ведь сын всегда мог послать его за чем-нибудь! – так что ни у кого не возникало подозрений.

С вечера и до утренней зари старик трудился, запершись в задней комнате, с вдохновением и страстью артиста. Иногда он будил Цинну и показывал ей уже готовые части, начинающие принимать благородные формы будущего кафтана. Глаза старика горели, лоб пылал, ноздри раздувались, а голос дрожал от гордости. «Ты взгляни только: вот перед. . а вот – воротник, а это, смотри, – рукав...»

Когда же через пятнадцать дней кафтан-двойник был готов весь до последнего стежка и старик оглядел свое произведение, сердце его наполнилось сладостной гордостью. «Возможно ли творение более совершенное, чем это?»

Случилось это глухой ночью. Кричали петухи. Портной выглянул в окно. На полночный этот час он и вызвал своих клиентов, которые скрывались где-то в окрестностях города, пока он шил кафтан.

В ответ петухам залаял пес Лохмач, – значит, почуял чужого.

И действительно, это были они. Портной впустил их.

– Ну что ж, смотрите!

С губ незнакомцев сорвался крик изумления. На кровати лежали два расшитых золотом кафтана, похожие один на другой, как два яйца, как два пшеничных зернышка.

– Что вы скажете на это? – спросил мастер. Один из клиентов сказал:

– Ты и впрямь портной из всех портных! Величайший портной на свете!

Другой же не сказал ни слова, а лишь раскрыл свою объемистую мошну и вывалил из нее на середину стола груду золота.

– Ровно четыре тысячи пятьсот золотых. Можешь пересчитать, мастер, коли не веришь!

– Пусть собака считает! Не ради денег я работал, но ради славы.

– Какой из двух можно забрать? – спросил великан, показывая на кафтаны. – Какой из них наш?

Лештяк стоял в нерешительности, не зная, что ответить

«Отдать свою работу? Значит, больше никогда не увидеть ее? Они увезут мой кафтан бог знает куда, и я уже больше не узнаю, как он служит. Будет меня снедать мучительное неведение: что-то с ним стало?! И не увижу я турка, который склонится перед ним поцеловать его край, иначе говоря, предо мною перед моим искусством? Нет, нет!

Ведь я не сомневаюсь в успехе. Работа – безупречная! Хочу видеть, хочу купаться в своей славе».

– Эй, мастер, что же вы не говорите, какой из них новый? – нетерпеливо спросил Голиаф.

– А почему ваша милость хочет именно новый?

– Полагаю, что именно его вы отдадите нам.

Обиженный Лештяк вскипел:

– Нет, нет, – забормотал он глухим, срывающимся голосом. – Можете как раз забрать с собой старый. . настоящий. А новый. . пусть останется Кечкемету.

Великан поспешно свернул кафтан и спрятал его под плащом.

Скрипнула щеколда. Два силуэта растаяли в ночном сумраке, исчезли навсегда.