Олдос Хаксли - Эти опавшие листья

Он простер руку вперед. Гид, который терпеливо слушал пространную речь на языке, которого не понимал, отреагировал на жест, подняв выше свою ацетиленовую лампу. И магическим образом в ярком белом свете на стенах склепа вдруг обозначились во множестве цветные фигуры людей. В обрамлении символически обозначенных деревьев пара красно-коричневых борцов с глазами египтян и профилями греков, какие можно увидеть на росписи ваз более раннего периода, сцепила руки перед схваткой. По обеим сторонам от них позади деревьев стояли две длинноногие черные лошади. Поверх всего этого в полукруглом сегменте между изображениями борцов и выгнутым сводом потолка гробницы возлежал крупный леопард с белой шкурой, покрытой черными пятнами в той последовательности, в какой их позже стали наносить на фарфоровых собачек и кошечек. На левой стене вовсю праздновали: красно-коричневые этруски лежали на диванах; белые, как из фаянса, женщины, которые так же контрастировали с покрытыми темным загаром сотрапезниками, как пухлые нимфы на картинах Буше много веков спустя, отличались от своих пасторальных возлюбленных и сидели с ними рядом. Сакральными жестами, полными взаимной нежности, они поднимали в честь друг друга чаши с вином. На противоположной стене охотники и рыбаки занимались своим делом, вооруженные пращами и сетями. Небо полнилось птицами. В синем море внизу плескались огромные рыбины. Длинная надпись была начертана вдоль всей стены справа налево. Свод крыши расписали в красную, черную и белую клетку. Над узкой и низкой дверью, ведущей из склепа наружу, преклонил колени смиренный белый бык. Две с половиной тысячи лет назад люди оплакивали здесь своих недавно умерших близких.

– Теперь видите? – продолжил мистер Кардан. – Охотятся, пьют, играют, любят друг друга. А что еще мы могли бы от них ожидать? И понимание этой надписи не даст нам ничего, о чем бы мы не знали заранее. Не скрою, я хотел бы прочитать ее, но лишь в надежде, что вот этот загорелый мужчина говорит сидящей рядом с ним светлой леди: «Ты flucuthukh меня своими глазами, а я flucuthukh тебя моими» – или нечто подобное. И если они произносили именно такие фразы, это сразу позволит понятию о пьянстве предстать в новом значении.

– Однако это не даст ничего нового понятию о любви, если они действительно были любовниками, – с грустью добавила миссис Олдуинкл.

– Вы уверены? – обратился к ней мистер Кардан. – Но предположите, что слово flucuthukh означает не «пить» или «опьянять», а «любить». И чувство, которое передавалось этим словом, будет отличаться от того, как мы воспринимаем понятие о любви сейчас. По самому звучанию слова на иностранном языке вы можете составить представление о том, что имеют в виду говорящие на нем люди, когда ведут речь о любви. Amour, например. Это длинное «у», это раскатистое «р» в конце – какого смысла исполнены эти звуки! «У» – вы складываете губы трубочкой как для поцелуя. А затем резкое «р-р-р», подобное рычанию собаки. Может ли что-нибудь более точно выражать небрежное сладострастие, которое сходит за любовь в девяти десятых французских романов или пьес? Или Liebe! Какой здесь томный, залитый луной и сентиментальный протяжный звук «и»! А насколько уместно за ним следует это блеющее губное «бе». «Бе»! Это как голос овцы, охваченной эмоциями. Весь немецкий романтизм уместился в звучании одного слова. А потом тот же немецкий романтизм, чуть подгнивший, оборачивается своей противоположностью в экспрессионизме и необузданной эротичности литературы современной Германии. Что же до нашего love, то оно тоже характерно неопределенностью и как бы неуверенностью. Это смутное односложное словцо отражает склонность англичан уклоняться от того, чтобы называть вещи своими именами. Оно – символ подавления чувств в общенациональном масштабе. Все наше лицемерие, но и платоническая красота нашей поэзии отражены в нем. Love…

Мистер Кардан произнес слово шепотом и приложил палец к губам, одновременно напрягая слух, чтобы услышать едва уловимое эхо, которым звук его голоса отразился от стены к стене древнего склепа.

– Love… Насколько же разительно отличается наша английская эмоция от той, что передается в звуках amore ! Вы словно поете второй слог баритоном, идущим из глубин груди, а потом добавляете небольшое горловое тремоло, чтобы сделать звук более трепещущим. Amore . Таково название того качества характера, которое Стендаль ценил в итальянцах, а отсутствие его в соотечественниках, и особенно – в соотечественницах, заставляли его ставить Париж ниже Милана или Рима. Amore – наиболее подходящее и самое выразительное имя для страсти.