Любен Каравелов - Повести и рассказы

Тут из лесу показались две человеческие фигуры и стали быстро приближаться к беседующим. Луна светила так ярко, что даже бабушка Нена заметила их.

— Вон и Петр… А с ним кто, не видишь, сынок? Не Георгиев ли парень? У меня глаза от слез ослабли. Что-то не разгляжу.

— Это Цено…. Сын Георгия Пиперкова, — ответил юноша и пошел навстречу приятелям.

«Боже мой! Как мне быть? Георгий погубил моих детей; значит я должна погубить его сына. Око за око, зуб за зуб. Нет, нет… У Нены есть сердце. Она способна испытывать жалость, даже когда дети ее лежат в черной земле, неотомщенные, неотпетые, неоплаканные. Сам господь посылает мне утешение. Сын Георгия идет в гайдуки! Жди, Нена, жди!» — думала старуха, подняв глаза к небу.

Молодые люди пожали друг другу руки и подошли к костру.

— А где дедушка Стойчо? — спросил тот из двух пришедших, которого старуха назвала Петром.

— Здесь, — ответил один дружинник.

— Позовите его скорей. Мне надо сейчас же обратно, а то отец хватится, — сказал Цено.

— Все ли тут, кого вызывали? — осведомился Петр.

— Посмотрим, — ответил дружинник и свистнул.

Вокруг костра собралось человек двадцать молодых болгар — все как на подбор славные юнаки.

— Все готово, Смил? — спросил дедушка Стойчо.

— Готово, — ответил Смил, доставая из-за пазухи какую-то бумагу.

— Что это такое? — спросил Петр.

— Это устав нашего общества. Я думаю, нам надо сперва прочесть устав, а потом поговорить о других делах.

— Прежде чем ты начнешь читать, я хочу тебя спросить, каково наше положение, имеем ли мы сочувствие в городах и селах? Потом я хотел бы знать, с кем мы имеем дело. Опасайтесь предательства! — сказал Петр.

— Мы не можем ответить на эти вопросы, так как с сегодняшнего дня начинаем новое дело, — ответил дедушка Стойчо. — Все члены общества перед тобой. Если у тебя против кого-нибудь из них есть возражения, пожалуйста, скажи прямо: объясни, чем он плох.

— Нам надо быть осторожными и брать только таких, в которых мы уверены, — сказал Петр.

— Здесь подозрительных нет. Давайте читать! — сказал Цено.

Смил немного помолчал, потом, устремив взгляд в пространство, начал:

— Цель нашего общества — помогать бедным и защищать народ как от турецких злодеев, так и от наших отечественных кровопийц-чорбаджиев. Каждый настоящий болгарин, у которого бьется болгарское сердце в груди, должен вступить в наши ряды и отдать все свои силы борьбе за народные цели, за народное благо. Одним словом, наше общество должно играть роль временного правительства, карающего виновных и спасающего невинных. Предателей надо уничтожать, нечестных — изгонять из нашей среды, колеблющихся — направлять на «путь истинный». Члены нашего общества должны быть честны, справедливы, великодушны и любить правду. К доброму и честному турку следует относиться лучше, чем к нашим крещеным туркам, которые носят болгарское имя, но готовы продать Христа за тридцать сребреников. Кто решится вступить в наше общество, тот должен уметь молчать и энергично действовать. Мы должны думать, проповедовать, мечтать о своих целях — но осторожно, не меча бисера перед свиньями. Согласны, братья?

— Согласны, — хором ответили присутствующие, и лица их приняли торжественное выражение.

Дедушка Стойчо помолодел.

— Дети мои! — сказал он. — Любите разум, правду, родину, если хотите быть радостными и счастливыми. Только у того, кто любит родину — чистое сердце, только тот, кто любит правду — может быть счастливым, только тот, кто любит разум — добьется настоящего успеха в жизни. Живите дружно, не ссорьтесь, держитесь сплоченно — и ваше дело сделано! Если миллионы глоток крикнут: «Дайте нам жить, уйдите с дороги, оставьте нас в покое», то никакая сила не сможет заткнуть эти честные рты и заглушить голос правды. Когда наша цель станет для нас религией, мы будем счастливы и свободны. Любовь к свободе, любовь к родине — главные нравственные устои нашей жизни, а нравственность — основание всякой религии. Дурное и безнравственное не может быть человеческим, а нравственное не может не быть божественным. Мы требуем своих прав, которые даются каждому человеку самой природой. Природа сделала нас болгарами, а веления природы — священны, ибо она божество. Не верьте грекам, которые утверждают, будто только греческий бог — настоящий бог, а боги других народов — дьяволы и антихристы. Как вопросы религиозные лучше всего решаются на основании разумных и естественных законов, так и вопросы государственные должны решаться разумными и естественными силами природы. Безнравственность — не религия. Разумная религия не тяготит совести и не боится ни обмана, ни козней, ни зверских насилий. Мудрецы говорят, что ни одна народность не может быть без религии; а я говорю вам, что каждая религия должна быть тесно связана с народным характером того или иного племени. Иначе она — не религия. Значит, пока мы не освободим своего народа, мы не можем утверждать, что у нас есть религия, божество. Крепко держите свое слово, так как только при этом условии мы приобретем доброе имя и вызовем к себе сочувствие других народов и народностей. Деятельный человек всемогущ, твердая воля возводит людей и пароды на трон, дает им имя человека и народа. Если мы будем решительны и мужественны, то сменим бесчестие и унижение на гордость и почет, станем людьми. Только рабы не способны понять огромное различие между стыдом, который испытывает человек, сознающий свое человеческое достоинство, и равнодушием того, кому это чувство незнакомо. Мы должны доказать миру, что мы — тоже люди, доказать самим себе, что у нас есть и сердце и чувство стыда. Я молодею сердцем, видя вас здесь объединенными общей целью и единой твердой волей, но буду в миллион раз счастливей и радостней, когда увижу вас стоящими во главе народа со знаменем в руках. Вперед, юнаки! Да услышит господь бог наши молитвы!