Любен Каравелов - Повести и рассказы

Но мелкие шажки его никак не могли соперничать с огромными шагами турецких, гладиаторов. Наконец, после двенадцатого тумака, он вступил в конак и приготовился предстать пред светлые очи Митхад-паши.

— Входи скорей, — сказал один из часовых, стоявших у входной двери.

— Паша целый час тебя ждет, — прибавил другой, поглядев на Ненчо, как волк на ягненка.

Ненчо вошел и весь превратился в слух.

— Ты — Ненчо Тютюнджия? — спросил Митхад-паша.

Потом, повернувшись к киру Георгию, приказал:

— Скажи ему: пусть расскажет, что было у Стойчо.

Разумеется, кир Георгий, как сделал бы на его месте всякий чорбаджия, постарался дать почувствовать будущему зятю свое значение. Устремив взгляд в потолок, он промолвил:

— Не робей. Митхад-паша не похож на других пашей, которые желают, чтоб перед ними трепетал и правый и виноватый. Митхад-паша — добрый человек и справедливый начальник. Он вызвал тебя, чтоб ты рассказал, о чем говорили у Стойчо, и назвал главных заговорщиков. Говори, не бойся.

Физиономия Ненчо Тютюнджии сразу изменилась. Идя в конак Дунайского валин, он чувствовал, что у него душа ушла в пятки; но, узнав от кира Георгия, что шкура его в безопасности, а беда грозит другим, он злобно сверкнул глазами, и в голове его тотчас возникла мысль о мщении. Короче говоря, Ненчо решил выместить на более слабых и свой напрасный страх и тумаки жандармов.

— Я хорошо знаю, что у Стойчо в доме было собрание заговорщиков и что в заговоре участвуют около тридцати человек. Могу назвать имена, — заявил он.

— Ты должен отправиться к Стойчо, войти в доверие к заговорщикам и узнать все их тайны, — сказал Митхад. — Это необходимо. Я хочу убить медведя прямо в берлоге. Понял? Если сумеешь все как следует разнюхать, щедро тебя награжу, а не сумеешь — посажу в тюрьму как заговорщика.

— Через несколько дней все узнаете, — промолвил Ненчо. — Я и сейчас могу назвать заговорщиков, но еще не знаю, какая у них цель и какие связи.

После этого Георгий встал и вместе со своим будущим зятем покинул конак.

Пробило полночь. Все было погружено в дремоту и сон. Не спали только несколько пьяных сынов адамовых, несколько распутниц и несколько турецких стражников. А кто еще? Потом увидим. Ночь была темная, небо покрыто тучами — обстановка благоприятная только для влюбленных да воров. Исполняли ли в эту ночь свои обязанности последние, не знаю; знаю только, что за домом Георгия, в саду, сидели два юных существа, чуждых мелким человеческим страстям и желаньям присвоить себе чужую собственность.

— Ты моя жизнь, — говорило существо мужского пола. — Ради тебя я готов забыть все на свете, всю вселенную, всех друзей. Но я не в состоянии ничем тебе помочь. Мне придется оставить тебя и бежать. Если я останусь в этом проклятом городе и отдамся в руки врагов нашего народа, то тебе ничем не помогу, а сам погибну! Здесь меня ждут только пытки, оковы, колодки, виселица… Я должен искать спасения на чужбине, уйти в изгнание. Тяжело!.. Конечно, кто знает? Может случиться, что я встречу искренних, добрых, честных людей, которые будут мне друзьями. Но без тебя я не могу быть счастливым. Отсюда уйдет только мое тело: душа моя давно посвящена Болгарии, а сердце принадлежит тебе.

Марийка, до тех пор стоявшая неподвижно, как каменная, вздрогнула и закрыла прекрасными длинными ресницами полные слез глаза. Она боялась выдать мысли, в эту минуту возникшие у нее в голове. Но ей были чужды нерешительность и ложный стыд. Она прекрасно понимала, что ее будущее, все ее счастье зависят от одного ее слова. Схватив Смила за руку, она прижала эту милую руку к своей груди и нежным, но твердым и решительным голосом проговорила:

— Я и после смерти останусь твоей. Никакая сила в мире не заставит меня отказаться от любви к тебе. Если хочешь, чтоб я бежала с тобой, я готова хоть сейчас. Если велишь терпеть и ждать, буду жить и мучиться. Если скажешь, чтоб я утопилась — вон Дунай! Я уже давно не принадлежу себе. Говори, что мне делать.

Смил страстно обнял ее.

— Боже, что я слышу! — сказал он. — Ты готова сделать то, чего хочу я, и считаешь это хорошим для нас обоих! Ты сама предлагаешь то, о чем я не смел и думать!.. Так пусть же будет так!.. Только правду ли ты говоришь? Действительно ли решила бросить все и быть со мной? Действительно ли готова пожертвовать для меня и жизнью и честью? Говори скорей.

— Честью я не пожертвую даже ради господа бога. Все — твое, только честь моя принадлежит мне, — ответила Марийка.