Павел Калебин - Настоящие деньги

— Чего? — удивленно захлопал глазами Санта.

— Говорю, вша ты ядовитая, детка, — пояснил старик, будто вдруг утратив чувство самосохранения. Да еще добавил огоньку керосинчика, обозвав Санту говнюком.

— Че? Че ты сказал? А? — схватил тот старика за рубашку. — Повтори, че ты…

Валька внутренне собрался. Базар, определенно, близился к трагическому финалу. Санта — если судить по выражению его лица — спускать старику его дерзость просто так не собирался. И что же делать? Придется вставать на защиту глупого дяди Бори. И кто его за язык тянул? Разве он не знает, как опасно говорить подобным тоном с такими отморозками?

Валька окинул противника оценивающим взглядом. Их было пятеро или шестеро — он даже не стал уточнять. Ведь и так ясно — шансов против этой шоблы у них с дядей Борей никаких. Уделают так, что мать родная не узнает! Что ж, сразу смириться с поражением? Может, за это не так долго бить будут?

Но не тем человеком был Валька Невежин, чтобы покорно склонить голову перед противником. Пусть заведомый проигрыш в схватке — пусть! — но и враг должен надолго запомнить ее! Хотя бы один разбитый нос, хотя бы один синяк под глазом — уж этим-то можно успеть наградить кого-нибудь из банды Санты прежде, чем вся компания гурьбой навалится на него…

Валька незаметно положил руку на покосившуюся стремянку. Железная. Прекрасное оружие! — если неожиданно применить его. Взять, да и с разворота врезать по вражеской толпе! Хотя бы одному из мерзавцев, но достанется конкретно.

Что будет потом? Валька старался об этом не думать. Точно знал он лишь одно — в будущем перед самим собой ему стыдно не будет! Рука крепче сжала стремянку…

Но в самый последний миг за спинами «гвардии» Санты послышался резкий визг тормозов — издала его шикарная черная «Волга» с тонированными стеклами. Звук этот, казалось, лишь отсрочил момент расправы с начинающими кооператорами. Валька даже подумал сперва, что это к Санте прибыло подкрепление. Однако дальше начало твориться что-то совершенно непонятное. Из «Волги» выскочили четверо крепких плечистых парней в дорогих кожаных куртках. Каждый из них сжимал в руках по дубине, похожей на бейсбольную биту. За тем, что произошло дальше, Валька наблюдал с открытым ртом. Происходящее его так и подмывало назвать «избиением младенцев». Один из пассажиров «волжаны» размахнулся и, на миг присев, со всей дури вмазал битой по ногам ближайшего к нему парнишки в борцовской майке. Та же участь ждала еще двух его товарищей. Как подкошенные, воя нечеловеческими голосами, они рухнули на усеянный осколками асфальт.

Сам Санта, вовремя осознав, что сопротивляться бессмысленно, стараясь спасти ноги, рухнул на колени. «Не будут же они бить дубиной по голове? — вероятно, рассудил он. — Это уже убийство!»

«Бейсболисты» же, судя по всему, преследовали иную цель — продемонстрировать, что кооператив товарища Кранца уже имеет «крышу», и оспаривать ее надежность — бессмысленно.

Валька пришел в себя, выйдя из оцепенения, лишь тогда, когда увидел, что один из парней в кожанке, замахнувшийся битой для очередного удара, прицеливающимся взглядом зацепился и за его ноги.

— Я не… — лишь вырвалось из горла Вальки, продолжавшего крепко держаться за лестницу.

В голове, словно на калькуляторе, мгновенно просчиталось: против биты шансов у него нет! Единственное, чисто рефлекторно, он успел сдвинуть ногой стремянку, тем поставив под удар ее. Деревянная дубина с таким ужасным железным грохотом врезалась в нее, что в глазах «бейсболиста» на долю секунды даже успела мелькнуть растерянность. Но этого времени хватило Вальке, чтобы резко двинуть вперед верхнюю часть стремянки, обрушив ее на голову неожиданного противника.

Тот выронил из рук биту и, схватившись за лицо, сел на землю. Поквитаться за товарища тут же ринулся другой «бейсболист», но его остановил голос Бориса Аркадьевича:

— Стой, Пахом! Это свой.

— Какой еще свой? — недовольным голосом осведомился тип с битой, подозрительно глядя на Вальку.

Валька же сразу узнал этого Пахома — не так давно, когда он фотографировался на комсомольский билет, дорожки их случайно пересеклись в мастерской у Бориса Аркадьевича. Пахом, правда, Вальку теперь в упор не узнавал. Поэтому дядя Боря поторопился представить ему стажера:

— Помощник это мой. Валька Невежин, — пояснил Борис Аркадьевич, переводя за спину висевший на груди «Зенит». «И когда он успел вооружиться фотоаппаратом? — не к месту посетила Валькину голову глупая мысль. — Да и зачем?»