Павел Калебин - Настоящие деньги

— Понятой?

Валька покачал головой, не зная, что сказать. На помощь ему пришел дядя Боря.

— Стажер это мой, — пояснил он. — А это, Валюх, следователь, — представил он Вальке человека с папкой.

— Стажер? — с неожиданно возникшей интонацией заинтересованности в голосе, переспросил тот. — А где ты, стажер, был минувшей ночью?

— Дома он был, — ответил за Вальку Борис Аркадьевич.

— А вам это откуда известно, товарищ Кранц?

— Соседи мы, — пояснил тот. — В одной коммуналке обитаем.

— Ну, тогда ладно, — разочарованно произнес следователь, сразу же утратив интерес к молодому человеку.

— Что случилось, дядь Борь? — решился поинтересоваться у того Валька.

— Разве не видишь? — развел руками старик. — Наехали на нас.

Следователь оторвал глаза от своей бумаги и с усмешкой уточнил:

— Не наехали, Борис Аркадьевич, а обокрали.

— И для этого обязательно нужно было срывать вывеску и пачкать ее краской? — возразил ему Кранц.

— Ну, всякое бывает. Только слово «наехали», уважаемый, из лексикона гаишников, здесь же, судя по всему, никаким ДТП не пахнет. Если, конечно, вы вдруг не станете утверждать, что в дверь вашего кооператива въехал грузовик.

Борис Аркадьевич вздохнул:

— Не стану.

— Вот и правильно. Давайте лучше еще раз уточним, что у вас пропало.

— Да ничего не пропало! — повысил голос Кранц.

— Ну, как же? А фотоаппарат «Зенит»?

— Ему уже сто лет в обед, «Зениту» этому вашему. Я его все равно списывать думал.

— Но ведь не списали? — следователь усмехнулся. — И вообще, еще разобраться нужно, какой организации принадлежал похищенный аппарат: государственной фотомастерской или уже вашему частному кооперативу. Так что, если кражу не заявлять, то у вас потом проблемы с отчетностью могут возникнуть по поводу этого фотоаппарата. Поэтому настоятельно советую вам написать заявление.

Кранц с досадой выдохнул воздух и сел на стул возле столика.

— Ладно. Так уж и быть, напишу. Давайте бумагу.

— Во! Это уже другой разговор! — просветлел лицом человек в черном костюме. Он достал из своей папки чистый лист и положил его перед новоиспеченным владельцем кооператива.

Как только милиция уехала, Валька бросился к старику:

— Дядь Борь, я так и не понял, что же все-таки здесь произошло?

— Я почем знаю? — сердито ответил Кранц. — Хулиганье! Вишь, что, паразиты, натворили?

— А почему вы заявление не хотели писать? Они ж, как я понял, фотоаппарат забрали.

— На помойке место этому фотоаппарату. У меня давно уже отличный «Кэнон» для кооператива припасен… — помолчав, старик тихо добавил: — Это, Валюх, было, так сказать, нападение. Этим нам с тобой кто-то что-то хотел доказать. Вот я и взялся в сердцах за телефон, в ментовку звонить. Да только ментам в их дьявольской отчетности это нападение как кость в горле, наверное… Иначе не могу объяснить, почему лепила так настаивал, чтобы я заявил всего лишь про обычную кражу.

— А кто такой лепила? — поинтересовался Валька.

Кранц серьезно пояснил:

— Следак. Следователь, на определенном, так сказать, наречии одной угнетаемой всякими барбосами народности. Ну, да ладно, давай убираться, что ли?

— Это по фене так следователя зовут? — уточнил Валька. Но ответа от старика не дождался.

— Пора браться за дело, — лишь проворчал тот.

— Ну, так давайте, — согласился Валька. — С чего начнем?

— Как с чего? — наконец-то улыбнулся Борис Аркадьевич. — Театр начинается с вешалки, а фотосалон… с вывески.

Они вытащили на улицу стремянку, на которую Валька тут же ловко залез.

— Что там за эта белая хрень? — осведомился стоявший внизу Кранц. — Можно оттереть?

Валька плюнул на ладонь и потер ею одно из белых пятен на вывеске.

— Что-то типа известки! — сходу заключил он. — Стирается легко. Нужна просто мокрая тряпка.

— Погоди, сейчас из «темной» принесу что-нибудь… — сказал ему Борис Аркадьевич и, осторожно приоткрыв дверь с разбитым стеклом, нырнул внутрь помещения.

Валька продолжал тереть рукой известку и не заметил, как к входу в салон подкатили две машины: старенький 412-й «Москвич» и явно многое в своей жизни повидавший «Жигуленок»-копеечка. Валька обратил на них внимание лишь тогда, когда дверь одного из автомобилей открылась, выпустив на свободу яростные звуки песенки какой-то неизвестной группы: