Борис Могильнер - Березонька

— Он слишком тяжек для моих слабых рук, — решительно ответила Клара Борисовна и оперлась локтями о подоконник. Она чувствует, что очень возбуждена, но сил для препирательства у нее нет. И потому тихо произносит: — Прошлое переиначить невозможно, молодой человек. Что произошло, не исправишь. Забудьте нас, отойдите прочь. Я не могу вас принудить поступить так, но если вы человек… Оставьте Леонтия в покое. Впрочем, в писании говорится, когда верблюд пришел просить рога, чтоб иметь чем защищаться, у него еще и уши отрезали. Теперь я понимаю почему: просил беспомощный… Мы, к счастью, уже не беспомощные…

После неожиданной встречи Клара Борисовна, обессиленная, вернулась в палату и, не взглянув на соседок, сразу же опустилась на койку. Слишком сильным было для нее все это переживание. Лежа отвернувшись к стене, она напряженно размышляла. Все ее мысли вертелись вокруг возможной опасности. Надо быть начеку и если потребуется — сопротивляться.

Она вдруг почувствовала, что опасность вновь надвигается на Леонтия. Его бывший товарищ не из тех людей, чьим словам можно доверять. Раз он есть, и здесь, уже беда. Ибо он — змея. Опасность не в том, что змея — пресмыкающееся. Гусеница тоже пресмыкающееся. Несчастье в том, что змея-то ядовитая, ее зуб наполнен ядом. Она бы, может, и не хотела кусать, но это уж от нее не зависит, иначе ей нельзя. Змее надо отрубить голову!

Должно быть, Клара Борисовна действительно была очень уставшей, потому как неожиданно уснула.

Когда же она проснулась, возле нее сидел Леонтий. Бабушка изумленно спросила:

— Где же ты потерял папу?

— На почте. Он пишет маме письмо, — серьезно ответил Леонтий. — Она прислала телеграмму, что доехала хорошо, все в порядке. Папа все равно беспокоится. Тревожиться — его хобби.

— Откровенно говоря, это не самый плохой недостаток, ей-богу, — заметила бабушка. — Как ты думаешь, может, следует тебе его унаследовать?

— Слишком тяжкое ярмо.

— Да, нелегкое.

Бабушка расчесала волосы и собрала их под гребешок. Укладывая волосы, Клара Борисовна не спускала глаз с внука. Она хотела и в то же время боялась рассказать ему, что его бывший дружок здесь, в больнице. «Когда черт спит, лучше не будить его», — думала Клара Борисовна, хорошо зная цену этим словам, она все же не торопилась выложить эту новость.

— Знаешь, что мне сейчас приснилось? — спросила она, поворачиваясь в постели и устраиваясь поудобней. — Мне снилось, что все мои боли лежат отдельно от меня — на тарелке с мукой, а врач мой обходит вокруг этой тарелки восемнадцать раз. Восемнадцать! Это же счастливое число! Хай!! Вот увидишь, все мои хвори исчезнут. Почему я так истолковываю свой сон? Потому что читала на древнееврейском языке, в котором цифрам соответствуют буквы, а число восемнадцать это — хай, а это слово означает в древнееврейском языке жизнь. Понимаешь? Или нет? Жизнь! Я избавлюсь от своих болей, я буду жить! Мне приснился хороший сон.

Клара Борисовна собралась уж было рассказать о его дружке, но решила не торопиться, сначала она расскажет сказочку, которую слышала от отца.

В полесской глуши, средь лесов и болот, было когда-то местечко, необыкновенное местечко, удивительное: все его жители доживали до семидесяти лет, не меньше. Почему? Среди жителей не было лгунов. Никто никогда не сказал неправды. Однажды приходит в это местечко незнакомый еврей с красивой окладистой бородой, чистыми, правдивыми глазами и просит, чтоб ему разрешили поселиться в этом местечке. Такой милый человек, как ему не поверить? Ладно, пусть поселяется, но с условием — никогда не врать, всегда говорить лишь правду. Чужак согласился. Через некоторое время внезапно умирает девочка. Как это могло случиться? В местечке начался переполох. Оказывается, виноват пришелец, не сдержал слова и сам признался в этом.

Леонтий знал, что бабушка зря сказки говорить не станет.

— Я в чем-нибудь провинился, бабушка?

Она откликнулась по еврейскому обычаю вопросом на вопрос:

— Не обманешь меня, если я тебя о чем-то попрошу?

— Я ведь житель честного местечка, а не пришелец со стороны.

Бабушка положила ладонь на колено Леонтия:

— Когда ты в последний раз видел дружка, на крыльце у которого чуть было не замерз?

— Года четыре тому назад.

— Он сейчас здесь, в больнице.

— Ну и что?

— Он опять может тебя в свою паутину втянуть.

— Вот что тебя беспокоит! Напрасно.

— Он злодей, жестокий.

— А разве от меня ничего не зависит? У меня есть опыт. Не бойся.