Борис Могильнер - Березонька

В лавку с вывеской «Вино» Акива вошел с твердым намерением купить чего покрепче. Это для себя. Для жены — бутылку шампанского. Как раз сегодня она возвращается из санатория. Как говорится, дорога ложка к обеду. Вообще-то он выпивал редко, от случая к случаю. Такой случай представился: командир части, в которой служил его сын Арон, прислал родителям благодарственное письмо. Их, родителей, благодарили за воспитание хорошего гражданина и воина, доблестно выполняющего свой интернациональный долг. У Акивы имелись особые причины гордиться таким известием. Потому он и подумал, что не грех пропустить по стаканчику.

В заставленной тарой лавке не оказалось ни чекушек, ни шампанского.

Продавщица равнодушно уставилась на Акиву:

— Вы что, гражданин, с луны свалились? Чего захотели.

Она лениво кивнула на бутылку коньяка:

— Берите. Роскошный коньяк. Дороговат, но не дороже денег.

Акива замешкался.

— На двоих сообразим, батя? — услышал он у самого уха и обернулся.

Молодой человек с худым, небритым лицом, с черными мешками под глазами мрачно глядел на него в упор.

Акива не стал бы составлять компанию этому неопрятному парню. Вид у него был не из приятных. Случайных собутыльников Акива не терпел. Но в лице незнакомца он уловил какую-то беспомощность. Это было неожиданно. То ли растерянность, то ли отчаяние… Показалось даже, что тот просит о помощи, а отказывать в таких ситуациях Акива не умел. Он согласно кивнул головой.

— За угол завернем, — нетерпеливо произнес незнакомец, зажав горлышко бутылки мясистой ладонью.

— Э нет, брат, — возразил Акива твердо. — Я так не могу. Мы с тобой сейчас сядем за столик в какой-нибудь приличной столовой, а может быть, и в ресторане, закуски спросим. Все чин чином. Так-то лучше будет. Повестку дня утверждаем?

Парень махнул рукой:

— Мне все едино. Против — нет, воздержавшихся — нет. Принято единогласно.

По тому, как парень небрежно, даже с некоторым равнодушием разливал коньяк, нисколько не заботясь, чтобы рюмки были наполнены на одинаковом уровне, Акива понял, что его случайный знакомый такой же питух, как он сам. Что-то необычное было в этом человеке. Так слово за слово и парня потянуло на откровенность. В семье нелады, с молодой женой никак язык общий не найдет, по ночам досаждает дите. Словом, карусель такая, что спасу нет.

— Характерами не сошлись, — хмуро говорил парень, поглядывая на коньяк, схожий по цвету с круто заваренным чаем. — Бежать надо куда глаза глядят.

— Да, брат, скрутила тебя беда, — с пониманием отозвался Акива. — А ты того, не робей. Ко всякому она дорогу найдет. Как говорится, чужую беду руками разведу. Так и с тобой… Встревать в твои дела чужому человеку никак нельзя. Тут каждый сам перед собой ответчик. Только знай, из любого горя всегда есть два выхода. Либо туда, либо сюда. Я тебе про себя расскажу.

Акива начал издалека, не торопясь, не скупясь на подробности. Но незаметно разволновался, стал перескакивать с одного на другое, забегать вперед… Словом, горячился.

Парень же поначалу слушал рассеянно, думал о собственных обидах, невысказанных словах. Однако постепенно до него стал доходить смысл Акивиного рассказа. Свои беды как-то отступили, их вытеснили чужие. Странное дело, но история Акивы, человека неизвестного, случайного, воспринималась как своя собственная. Он будто сроднился с ней. Хотя какая это история… Обыкновенная, у каждого такое может случиться.

— Не знаю, брат, что тебе поможет, а меня из беды выручила сама же беда, — улыбнулся Акива.

Рассказывал он не очень гладко, словно пробуксовывал. Временами ему самому казалось, что он будто тесто месит в кадке, как когда-то это делала мать. Ну что ж, пусть тесто… Зато Акива видел, как его рассказ увлекал парня, задевал за живое. Не исключено, что этот странный парень даже все это довольно хорошо себе представлял. Может, он все это видел…

Например, видел, как на гребне широкого оврага, где стоит мебельная фабрика Акивы, еще совсем светло, но чуть пониже снег уже подернут голубизной. Видел нагую старую березу, что бесстыдно раскинула ветви. Одиночество и невзгоды сделали свое дело — ствол ее почернел и огрубел. Видел он и Акиву в закатных сумерках.

Сидя за рабочим столом, не поднимаясь, мастер протянул руку и привычно нащупал на стене выключатель. Свет залил тесную конторку — словно раздвинул ее стены. За небольшим окном сразу стало как-то темно. Только между ветвями рябины, на смерзшихся красных гроздьях вспыхнул отраженный свет.