Олдос Хаксли - Монашка к завтраку [сборник]

Длинные пальцы мистера Буццакотта прочесывали бородку. Этой зимой, думал он, надо бы еще тысячу вложить в итальянскую валюту, когда курс будет благоприятный. По весне он всегда, похоже, падает. Кое-кто мог бы выручить три сотни фунтов на свой капитал, если курс упадет ниже семидесяти. Доход с трех сотен – это пятнадцать фунтов в год, а пятнадцать фунтов – это сейчас полторы тысячи лир. Полторы же тысячи лир, если хорошенько подумать, – это на самом деле шестьдесят фунтов. Иначе говоря, кое-кто мог бы прибавить больше фунта в неделю к своему доходу с помощью такой простой маленькой спекуляции. Тут до него дошло, что миссис Тоупс о чем-то его спросила.

– Да, да, замечательно, – произнес он.

Миссис Тоупс заговорила дальше: она поддерживала в себе бодрость духа. Это правда или ей показалось, что гроза гремит уже не так пугающе громко и близко?

Мистер Тоупс сидел, протирая стекла очков белым шелковым платком. Блеклые и близорукие за морщинистыми веками, его глаза казались потерянными, бесприютными и несчастными. Он раздумывал о красоте. Есть определенные пропорции между веками и висками, между грудью и плечом. Есть определенная последовательность звучаний. Вот только к чему они? А-а, в том-то и загадка… в том-то и загадка. А еще есть юность, есть невинность. Только все это очень смутно, и существует такое множество фраз, память хранит такое множество картин и мелодий: он, по-видимому, позволил себе заплутать в них. А еще он так стар и ни на что не годен.

Мистер Тоупс снова надел очки, и в его затуманенный мир пришла четкость. В комнате с закрытыми ставнями было очень темно. Различался ренессансный профиль мистера Буццакотта, с бородкой и тонкими чертами лица. Барбара, проступавшая белой фигурой в своем глубоком кресле, казалось, отдавалась покою и раздумьям. От миссис Тоупс же остался один только голос во мраке. Она перешла уже к браку принца Уэльского: кого подберут ему в невесты?

Клара д’Эллебёз, Клара д’Эллебёз. Ей так ясно представлялось, что она marchesa. У них будет дом в Риме – дворец. Она видела себя на Палаццо-Спада [168] Дворцовая площадь ( ит .). … там такой прелестный сводчатый проход ведет от внутреннего дворика к садам сзади. «Маркиза Прамполини, Палаццо-Спада, Рим» – внушительная визитная карточка, великолепно гравированная. И она станет каждый день ездить верхом на Пинчио. «Mi porta il mio cavallo [169] «Мне принесите моего коня» ( ит .). Барбара выражается по-итальянски с ошибками. », – скажет она привратнику, который явится на звук колокольчика. «Porta» – так разве правильно будет? Вряд ли. Придется ей взять несколько уроков итальянского, чтобы обращаться к слугам как подобает. Она никогда не должна выставлять себя в смешном виде перед слугами. «Voglio il mio cavallo» [170] «Желаю моего коня» ( ит .). . Вот так надменно скажет кое-кто, сидя за своим письменным столиком в костюме для верховой езды, не поворачивая головы. Костюм будет зеленый и такая черная шляпка-треуголочка, отделанная серебром.

«Prendero la mia collazione al letto» [171] «Я буду принимать завтрак на постели» ( ит .). . Так, что ли, правильно сказать про завтрак в постель? Потому как она завтракать будет в постели – всегда. А когда встанет, то там будет такое прелестное зеркало, с тремя створками, в котором кое-кто сможет увидеть себя в профиль. Она видела, как склоняется вперед, как пудрит нос, осторожно, по-ученому. С подбирающейся сзади обезьяной? У-уф! Ужасно! «Ho paura di questa scimmia, questo scimmione» [172] «Ей страшно от этой обезьяны, этого обезьяна» ( ит .). .

С верховой прогулки она вернется к обеду. Наверное, Прамполини будет уже там, до сих пор она не решалась пускать его в свои видения. «Dov’ è il marchese?» – «Nella sala di pranza, signora» [173] «Где маркиз?» – «В обеденной зале, синьора» ( ит .). . Я начал без тебя: так проголодался. Pasta asciutta [174] Макароны с маслом и сыром ( ит .). . Где ты была, любовь моя? Каталась верхом, мой голубок. Она решила, что такие выраженьица войдут у них в привычку. Так у всех, кажется. А ты? Я был на встрече с фашистами.

Ох уж эти фашисты! Чего стоит такая жизнь, когда он все время уходит со всякими пистолетами, бомбами и прочим? Придет день, и его принесут домой на носилках. Она видела это. Бледный-бледный, а на нем – кровь. Il signore è ferito. Nel petto. Gravamente. E morto [175] Синьор ранен. В грудь. Опасно. Он умер ( ит .). .

Как сможет она вынести это? Это слишком страшно, слишком, слишком ужасно. Дыхание прервалось чем-то похожим на рыдания, Барбара вздрогнула, словно от боли. E morto. E morto. На глазах у нее выступили слезы.