Олдос Хаксли - Монашка к завтраку [сборник]

– Кларе д’Эллебёз? – Барбара остановилась и вперила в него взгляд.

– Вам знакомы эти строки? – Мистер Тоупс восторженно заулыбался. – Эта обстановка заставляет меня думать, что вы заставляете меня думать о них. «J’aime dans les temps Clara d’Ellábeuse…» [178] «Любил когда-то я Клару д’Эллебёз…» ( фр .) Но, Барбара, дорогая моя, что с вами?

А она уже разрыдалась – совсем безо всякой причины.

– Что я поделывала с тех пор, как мы с вами виделись в последний раз? – Мисс Пенни повторила мой вопрос громким голосом, акцентируя каждый слог. – Постойте, а когда мы с вами виделись в последний раз?

– Должно быть, в июне, – подсчитал я.

– Уже после того, как моей руки просил русский генерал?

– Да, кажется, я что-то слыхал о русском генерале.

Мисс Пенни откинула голову и рассмеялась. Закачались, забряцали длинные серьги – трупы, подвешенные на цепях (это образное выражение будет здесь вполне уместно). Смех ее звучал как лязг медных тарелок в духовом оркестре, но об этом уже шла речь.

– Это была преуморительная история. Жаль, что вы о ней уже слышали. Я обожаю рассказывать про русского генерала. «Vos yeux me rendent fou» [179] © Перевод. Г. Островская, наследники, 2019. 1 «Ваши глаза сводят меня с ума» ( фр. ). . – Она снова рассмеялась.

Vos yeux… У нее были заячьи глаза, той же окраски, что и волосы, и очень блестящие – наружный, ничего не выражающий блеск. Чудовищная женщина. Мне стало жаль русского генерала.

– «Sans coeur et sans entrailles» [180] «Без сердца и без души» ( фр. ). , – продолжала она цитировать слова бедняги. – Восхитительный девиз, вам не кажется? Похоже на «Sans peur et sans reproche» [181] «Без страха и упрека» ( фр. ). . Но, дайте подумать, что же все-таки я делала с тех пор? – Она задумчиво вонзила свои длинные, острые, белые зубы в корку хлеба.

– Два ассорти из жареного мяса, – вставил я, обращаясь к официанту.

– Ну конечно же! – воскликнула вдруг мисс Пенни. – Мы не виделись с вами с моей поездки в Германию. Всевозможные происшествия. Аппендицит. Монашка.

– Монашка?

– Моя изумительная монашка. Я должна вам все о ней рассказать.

– Я жду. – Рассказы мисс Пенни всегда были занятны. Я предвкушал интересный завтрак.

– Вы знаете, что я была в Германии этой осенью?

– По правде говоря, нет… Однако…

– Я переезжала с места на место. – Ее украшенная драгоценными камнями рука очертила в воздухе круг. На мисс Пенни всегда побрякивали массивные, кричащие, немыслимые украшения. – Переезжала без цели с места на место, жила на три фунта в неделю, развлекалась и одновременно собирала материал для моих статеек. «Каково Быть Побежденной Нацией» – душещипательная чепуха для либеральной прессы, или: «Как Фриц Пытается Увильнуть от Контрибуции» – для всех остальных газет. Нужно извлекать пользу из наших и ваших, вы согласны? Но не будем переходить на профессиональные темы. Так вот, я переезжала с места на место без всякой цели, и мне это очень пришлось по вкусу. Берлин, Дрезден, Лейпциг. Затем Мюнхен и его окрестности. В один прекрасный день я оказалась в Граубурге. Вы бывали в Граубурге? Это один из тех немецких городков, что рисуют в детских книжках с картинками: замок на холме, висячие садики, где можно выпить пива на открытом воздухе, готический собор, старинный университет, река и живописный мост, а вокруг – леса. Очарование. Но мне, увы, не удалось оценить по достоинству все эти красоты. На следующий день после приезда – бац! – я свалилась с приступом аппендицита… вопя во всю глотку, должна признаться.

– Какой ужас!

– Не успела я оглянуться, как меня примчали в больницу и распотрошили. Великолепный хирург, первоклассные сестры милосердия – я не могла попасть в лучшие руки. Но какая тоска быть привязанной к постели в течение четырех недель… С ума можно сойти. Однако это кое-чем возмещалось. Моя монашка, например. А-а, наконец-то нам несут.

Мясное ассорти оказалось превосходным. Описание монахини доходило до меня урывками. Круглое, розовое, миловидное лицо в обрамлении чепца с крыльями; голубые глаза, правильные черты; идеальные зубы, даже слишком… по правде сказать, искусственные, но общее впечатление на редкость приятное. Молодая тевтонка двадцати восьми лет.

– Она не была моей палатной сестрой, – объяснила мисс Пенни, – но я видела ее достаточно часто, – она то и дело заходила взглянуть на tolle Engländerin [182] Сумасшедшая англичанка ( нем. ). . Звали ее сестра Агата. Мне рассказали, что во время войны она обратила в истинную веру кучу раненых солдат… и чему тут удивляться при ее миловидности.