Ольга Мирошниченко - В сторону южную

Во Внуково приехали, когда уже объявляли посадку. Пользуясь опытом своим и связями, таксист разыскал тележку с багажом рейса и в последнюю минуту закинул в нее их чемоданы. Зачем-то увязался проводить до трапа.

Саша, по привычке, рванулась было вперед, чтоб первой в самолет войти, но он остановил, взял за локоть:

— Ну, чего спешишь! Сзади-то лучше, шуму меньше, и такси в Симферополе быстрее схватишь. Первая ведь вылезешь. Ты это… — он не отпускал ее руки, глядел странно, — ты не поддавайся крымским, они цену заламывают — будь здоров! Мол, ночь уже, туда и обратно плати — бред это. Плати по счетчику и рублевку накинь. А то ты, я вижу, деньги легко тратишь. Но ведь не левые они?

— Очень даже правые, — Саша засмеялась.

— Эх ты, землячка! — Он вдруг натянул кожаную кепочку на лоб, чтоб глаз не видела, спросил скороговоркой: — Хочешь, я к тебе туда приеду?

— Нет, — весело сказала Саша, глядя прямо в круглое, крепкое лицо его, — не хочу.

— Ты ж не замужем, — обиженно протянул он, — я же вижу, не замужем.

— А я, может, там себе мужа найду. Зачем в Тулу самовар тащить? — И, смягчая прямоту последних слов, засмеялась, протянула руку: — Спасибо, что возил терпеливо и что приехать захотел ко мне.

— Что значит — захотел, — упрямо не согласился он, — я приеду. На машине.

Они были одни. Галина тактично, в стороне, у трапа, дожидалась Сашу.

— Ну, разве что пассажиры до Крыма найдутся, — Саша подхватила сумку.

— Зачем пассажиры, — он шел впереди, задерживая ее торопливый шаг, — у меня своя есть.

В Коктебеле накрапывал дождь. Тихий, весенний, он почти не чувствовался, а угадывался лишь по шороху листьев, когда шли от конторы к корпусу, где определили их жить. Не спрашивая согласия Галины, Саша сказала, что они вдвоем. Все равно с кем-нибудь вместе поселят, а эта вялая, немногословная дылда с длинными руками и ногами — наверняка не худший вариант. Удивляла сила этой женщины. Не обращая внимания на протесты Саши, она подхватила ее тяжелый чемодан, свои — в другую руку и вышагивала лихо, так что Саша с авоськами, набитыми московскими покупками, еле поспевала за ней. Сирень цвела вовсю. Ее приторный аромат, смешанный с запахом мокрой земли, словно прилипал к лицу, а огромные, серые в свете редких фонарей гроздья среди глянцевой черной листвы казались черепами маленьких животных. Чтобы разрушить неприятное это чувство, ощутить свежую, упругую плоть тесного скопления крошечных цветков, Саша, не страшась капель, побежавших за ворот, по руке вниз, холодком щекоча согретое тело, сломала самую богатую ветку, прижалась к грозди щекой.

— Зачем? — упрекнула Галина.

— Ей это полезно, а у нас в комнате сразу красивее станет.

Увидев нелепый дом со множеством дверей, окон, террас и балкончиков, Галина поняла, отчего сестра-хозяйка, отдавая распоряжение регистраторше, сказала: «В Муравейник, седьмая комната».

На террасе второго этажа веселилась большая компания. Загорелые девушки в длинных цветастых цыганских юбках, кремово-щеголеватые мужчины сидели вокруг плетеного круглого стола, бренчала гитара, светлое вино вспыхивало и дрожало в стаканах.

Галина задержалась на площадке, поставила на пол чемодан, чтоб отдохнуть перед последней, самой крутой лестницей, оглянулась на поднимающуюся следом Сашу.

— Ну и голубятня! — запыхавшимся голосом пожаловалась снизу Саша. — Неужели еще переть?

Галина не успела ответить.

— Позвольте вам помочь, — коренастый мужчина наклонился над чемоданами.

И, не дойдя двух ступенек, Саша остановилась, удивленная. Услышала совсем неожиданное.

— Здравствуйте, — тихо сказал мужчина.

— Здравствуйте, — отозвалась Галина и зачем-то сняла круглую вязаную шапочку.

На террасе тоже притихли, видно наблюдали за теми двумя в коридоре.

— Сколько лет, сколько зим, — голос был хриплым, и мужчина откашлялся торопливо. — Будем снова соседями.

Поднял чемоданы и стал подниматься по лестнице.

Проходя мимо распахнутой на террасу двери, Саша отметила любопытствующие взгляды сидящих у стола людей.

Ключ был у Галины, она завозилась неловко с замком, возилась долго, пока мужчина не предложил:

— Давайте я попробую.

Галина тотчас покорно отошла от двери. По красным пятнам на щеках, по блестящему невидящему взгляду ее Саша поняла, что она взволнована неожиданной встречей, но взволнована не радостно, а так, будто застали ее врасплох в чем-то тайном и стыдном. Она избегала смотреть на мужчину, и он, невысокий, в бежевых брюках и палевой щегольской рубашке, украшенной прошвами тонкой мережки, тоже не искал ее взгляда, обращался скорее даже к Саше, когда открыл наконец дверь и, пропуская их в комнату, сказал: