Эми Фридман - Два лета

Как только я сделала свое открытие, я потеряла способность говорить с Хью. Не то чтобы мы раньше часто болтали, но я могла, не задумываясь, попросить у него карандаш. Однако с тех пор в его присутствии я замыкалась в себе и, даже более того, стала относиться к нему с холодностью, за которой надеялась спрятать свои чувства. Руби называла это моим «лицом для Хью» – отработанное, почти жестокое, «мне до тебя нет дела»-выражение, которое я придавала лицу всякий раз, когда мы с ним встречались в коридоре.

Хью доходит до парты возле меня и садится. Я уставилась прямо перед собой, отдавая себе отчет, как до него близко; он снимает рюкзак и достает оттуда ручку с тетрадью.

– Ты опоздал, – ехидно шепчет Рен Д'Амико, перегнувшись через меня.

– Я это уже понял, – шепотом отвечает Хью, тон у него шутливый.

Я напрягаюсь. Рен и Хью дружат? В школе я вроде не видела их вместе. Да, оба любят читать. О боже! Они что, больше чем друзья?

– Хорошо! – тетя Лидия хлопает в ладоши; я моргаю и возвращаюсь обратно на землю. – Так вот, я собиралась сказать, что у меня к вам вопрос. Кто из вас раньше занимался на курсах фотографии?

Трое поднимают руки, среди них Рен, она горда собой. Я сверлю ее взглядом.

– Прекрасно, – говорит тетя Лидия, прохаживаясь взад-вперед. – Возможно, вы уже немного знакомы с основами. И мы тоже с ними разберемся. В течение следующих четырех недель вы узнаете о выдержке, диафрагме и настройках объектива. Мы будем работать с цифровыми изображениями и проявлять фотографии старинным способом в темной комнате. – Она делает паузу, и я уже под впечатлением. – Однако сегодня мы обсудим кое-что более важное.

До этого я никогда не видела, как тетя ведет занятия. Я была на лекциях мамы, она всегда очень серьезна и требовательна. Тетя Лидия же более живая и эмоциональная. Хочется податься вперед и внимательно слушать. Мне почти удается забыть, что рядом сидит Хью. Почти.

– Понимаете ли вы, – продолжает тетя Лидия, присев на край стола, – что все мы целый день только и делаем, что фотографируем? – Мы молчим, я заинтригована. – Не в прямом смысле, – говорит тетя Лидия, широко улыбаясь. Пальцем она дотрагивается до уголка глаза. – Но мы все смотрим на мир через свой личный объектив, мысленно фотографируем любого человека, с которым встречаемся, любой пейзаж, который видим, – абсолютно все. Так ведь?

– Так, – хором отвечает класс, и я тоже киваю.

Никогда не смотрела на это с такой точки зрения. Осмеливаюсь бросить взгляд на Хью – сердце колотится – и с облегчением вижу, что его внимание приковано к тете Лидии. Возможно, он даже не знает, что я здесь.

– Саммер? – зовет тетя Лидия, я аж подпрыгиваю. Только не это. – Будь добра, – продолжает тетя с улыбкой (мне остается только надеяться, что эта улыбка не кричит всему классу: «Это моя маленькая племянница!»), – скажи, какого цвета твоя худи?

Я знаю, что лицо мое сейчас цвета перебравшей с загаром свеклы. Боковым зрением вижу, что Хью смотрит на меня. Все смотрят на меня. Мне хочется убить тетю. Я бросаю взгляд вниз, на худи, потом поднимаю голову.

– Серого? – бормочу я.

– Спасибо, – говорит тетя Лидия, потом идет к доске и большими буквами пишет: «Точка зрения». – «Серая» подходит для описания худи. Еще ее можно описать словом «светло-угольная». Или «графитовая». Каждый, кто видит серую худи, видит серый цвет по-своему. Все полностью зависит от точки зрения! – Она поворачивается, глаза горят. – Это и есть фотография. Фотографии позволяют нам делиться своей точкой зрения с другими. А так как каждый воспринимает мир только ему присущим уникальным способом, то и каждое фото – само как уникальный мир.

Хотя я все еще сержусь на тетю за то, что она вызвала меня перед Хью и всем классом, должна признать, что говорит она классные вещи.

Тетя Лидия смеется и качает головой.

– Простите, – говорит она. – Моя сестра, – ее взгляд падает на меня, я ерзаю на стуле, – преподает философию, и я попала под ее влияние. Остановите, если меня занесет, хорошо? – Класс смеется, я выдыхаю. – Теперь, – говорит тетя Лидия, надевая колпачок на маркер, – я предлагаю вам объединиться в пары с соседями и коротко описать – не нарисовать – их внешность. Какой вы ее видите?

Класс взволнованно переговаривается, но я только и думаю в ужасе: «В пары?» Смотрю на Рен, потом на Хью. Хью тоже смотрит на Рен, сейчас позовет ее в пару, а Рен, конечно, согласится, и тогда я окажусь между ними, и… лучше уж умереть. В этот момент пожилая женщина впереди Рен оборачивается и говорит: