Борис Зубавин - От рассвета до полудня [повести и рассказы]

— А я уж думал — не сам ли он написал.

— А зачем ему писать?

— Подробности очень интимные. Про стол, про иву, про пруд. И тут же преувеличения, будто Шпак скинул его в воду. Матерщинничал. Нас ведь прихожане видеть не могли. Это уж я точно могу сказать. Вот разве кто из ближних его. А кто там мог быть тогда?

Тут Терентий Федорович умолк и даже приподнялся в волнении на локте.

— Э, те-те-те-те, — наконец проговорил он, уставясь на капитана какими-то странными, вроде бы остекленевшими глазами. — А еще вам эти прихожане, как вы говорите, ничего про нас не сообщили? — нетерпеливо спросил он.

— Сообщили, Терентий Федорович.

— Про алтарь? — вскричал Шпак.

— Вот именно. Вы хотите узнать подробности, которыми я располагаю?

— Нет, не хочу.

— А вы действительно были в алтаре костела?

— Был.

— И сидели там, пока священник читал прихожанам проповедь?

— Сидел.

— А ведь вы оба были пьяны.

— Так ведь он меня, трезвый, в алтарь-то и не пустил бы.

— А зачем вам в алтаре быть?

— Интересно, как у них там, у католиков, устроено все, — загадочно сказал Шпак.

— Да, — в задумчивости промолвил Андзюлис. — А ведь копия этого письма, вполне возможно, лежит уже в укоме. Что тогда делать? Вас могут исключить из компартии.

— Не успеют, — сказал Шпак.

— То есть как? — удивился Андзюлис. — Член Компартии Литвы, лейтенант милиции, начальник волостного отделения пьянствует с местным ксендзом, швыряет этого ксендза в пруд, учит его сквернословию и даже пьяный ходит с ним в костел. Что значит не успеют?

Терентий Федорович помедлил с ответом.

Ксендз Беляускас некогда оказал неоценимую услугу лейтенанту милиции Терентию Федоровичу Шпаку, и об этом знали не только в волости, но даже за пределами уезда.

А совершилось это вот при каких трагических обстоятельствах.

Однако сперва надо рассказать о том, как и почему украинец Терентий Федорович Шпак очутился в Литве.

Терентий Федорович Шпак упал на территорию Литвы с неба в новогоднюю ночь с 1941-го на 1942 год. Занесло его туда на "Дугласе" с группой автоматчиков, следовавшей в один из отрядов литовско-польских партизан. Партизанил Шпак разведчиком и скоро прославился бесстрашием и ловкостью, много раз попадал со своими лихими хлопцами, понасами и панами, в очень сложные ситуации и всегда выходил из этих смертельных переплетов как гусь из воды. Но однажды морозной ночью разведчики вернулись на базу отряда без Т. Ф. Шпака. И вот что странно: никто из них ни по-русски, ни по-литовски, ни по-польски не мог толком объяснить, куда он девался. Был вместе со всеми, отстреливался от карателей, кричал: "Отходи!" — а потом словно провалился сквозь землю. Разведчики отбились от фашистов, отошли, а когда опомнились, Терентия Федоровича Шпака с ними не оказалось.

Но куда же запропастился в ту морозную, звездную полночь бесстрашный партизанский разведчик Т. Ф. Шпак?

А он действительно провалился сквозь землю. Не совсем, конечно, не до самого чертова пекла, но все-таки на десять метров. И все это он сделал по трезвому расчету, поскольку ему деваться в то мгновение уже было некуда, кроме как бесследно сгинуть с лица земли.

Дело в том, что, прикрывая отход своих лихих молодцев, отстреливаясь, он стал смещаться в сторону, заманивая за собой немцев, а когда кончились патроны, покидал в фашистов оставшиеся гранаты и пустился от них что есть духу наутек. А фашисты припустились за ним.

Рано ли, поздно ли, влетел Шпак в сонное, тихое местечко. А погоня все ближе, вот еще миг, и выкатятся фашисты из-за угла всей сворой, навалятся и — конец Т. Ф. Шпаку. Прости-прощай, подружка дорогая…

Заметался Терентий Федорович по местечковым улочкам туда-сюда, вправо-влево, но везде — сонные дома, глухие заборы.

А погоня все ближе, ближе…

И вдруг — колодец. Обледенелый сруб, бадья на цепи.

"Маты ридна! Дэ козаки нэ пропадалы!" — вскричал про себя Терентий Федорович и, не мешкая, завалился в тот колодец.

Погонщики, конечно, проскочили мимо, охрипшая собака скоро смолкла вдалеке, а Терентий Федорович остался в ледяной колодезной воде, которая доходила ему как раз до подмышек.

Что было делать теперь славному партизану?

Страшно стало ему.

Выбраться наружу без чужой помощи было невозможно: все четыре стенки сруба оказались в толстой и скользкой ледяной коросте. Может быть, покричать, позвать на помощь? А кому кричать, кого звать? Заорешь, а рядом вдруг — вот они — полицаи да каратели. Они с радостью помогут выбраться на свет божий партизанскому разведчику. Но что же еще придумать несчастному Шпаку для спасения грешной души своей? Вот если бы он хоть немного пораскинул своими дурными мозгами, прежде чем сигануть в колодец, так, верно, свалился бы в эту ледяную преисподнюю купель вместе с бадьей. Тогда можно бы выкарабкаться на волю по цепи. Но бадья-то, вон она где! Пойди-ка достань.