Регина Эзера - Их было три

Позади на дороге загудела автомашина; обернувшись, Гундега увидела удалявшийся грузовик Виктора. А минутой позже Истенайс укатил на мотоцикле по той же дороге, только в обратную сторону — вероятно, на другое картофельное поле.

В душе Гундеги шевельнулась невольная досада.

«Привезли и бросили. И никому дела нет…»

Во время небольшого перерыва, объявленного «для перекура», хотя, к удивлению Гундеги, никто и не думал курить, к ней подошла рыжеватая невысокая девушка, дружески улыбнулась — так, что аккуратный, усеянный веснушками носик сморщился, — протянула маленькую, запачканную землёй руку, предварительно проведя ею по своим синим лыжным шароварам.

— Жанна.

— Гундега.

Две чёрные руки соединились в рукопожатии. Это показалось таким смешным, что обе девушки дружно расхохотались.

— Я слышала, вы только недавно приехали, — сказала Жанна. — Я тоже здесь недавно, с августа.

Получалось, что судьба Гундеги не так уж безразлична всем. Видимо, ещё до её появления здесь о ней говорили, если уж Жанна что-то прослышала. «Интересно, что говорили — хорошее или плохое?» — подумала девушка.

Когда лошади опять тронулись, Гундега держалась возле новой знакомой. Жанна оказалась очень разговорчивой, и вскоре Гундега узнала, что она родилась в Риге, приехала сюда к брату, направленному весной на работу после окончания зоотехнического факультета. Жанна откровенно рассказала об истинной причине своего приезда. Она не прошла по конкурсу в университет, и тогда брат пригласил…

— Вы уже окончили среднюю школу? — изумилась Гундега. Жанне на вид было не больше шестнадцати лет.

— Что ж тут удивительного? — усмехнулась та. — Мне уже исполнилось девятнадцать. Весной окончила. Вполне нормально.

— А я окончила только девять классов… — грустно проговорила Гундега.

— Бросили?

— Не бросила. Так получилось. Заболела бабушка, полгода пролежала… потом я сама болела… Надеялась, что смогу здесь учиться. Написала в школу, чтобы выслали документы. Но нынче, видимо, ничего не получится…

Гундега умолкла, удивляясь, как она так откровенно рассказывает всё этой девушке. Может быть, это потому, что Жанна первая пошла ей навстречу с открытой душой?

— Да, — задумчиво сказала Жанна. — А я два года мечтала о том, что стану геологом, буду участвовать в экспедициях, что-нибудь найду или открою, и — пожалуйста! Участвую в экспедиции на картофельное поле и нахожу картофель. Никакой романтики!

Обе они несли полные корзины к куче картофеля. Несколько шагов по мягкой, взрыхлённой почве — и содержимое корзин взлетает на самый верх кучи, но совсем незаметно, чтобы она хоть чуточку увеличилась.

— Капля в море, — сказала Жанна. Гундега думала то же. — Кланяешься, кланяешься земле, потом высыплешь несколько дюжин облепленных грязью картофелин — и кланяйся снова.

— Вам не нравится?

— А разве вам, Гундега, нравится?

— Я не знаю… — ответила она, не умея выразить свои чувства, и наклонилась, чтобы поднять картофелину и бросить её в корзину. В низких местах под ногами чавкала глина. Хорошо, что она послушалась Лиену и надела резиновые сапоги Илмы. Гундега вспомнила слова Жанны о поклонах земле. Метко сказано. Все они здесь кланялись земле, благодаря её за каждую картофелину. Высыпали корзины и вновь кланялись ей, чёрной, пропитанной дождём, угрюмой. И нет конца этой молчаливой благодарности. А лопасти машины всё вращались и вращались.

— Говорят, любой труд одинаково нужен и важен, — заговорила Жанна. — Ну, в этом меня не убедишь! Нужен, конечно, всякий труд. Но разве сравнишь, к примеру, уборку картофеля с трудом пилота! Люди сотни лет ломали голову, как подняться в воздух, а ты теперь летишь, как птица.

Выпрямившись и крепко прижав к себе корзину, Жанна взглянула вверх. Небо было по-осеннему высоким, без единого облачка. Тянувший с востока прохладный ветерок играл её кудрями цвета меди.

— Разве вам приходилось летать?

— Нет. Но с парашютом прыгала.

— Вы?!

В голосе Гундеги прозвучало такое неподдельное изумление, что Жанна опять рассмеялась.

— Но только с вышки в Межапарке. Когда подошла моя очередь прыгать с самолёта, мать не разрешила. Я бы пошла тайком, — она и это сказала как нечто само собой разумеющееся, — но тут как на грех врачи нашли что-то в лёгких.

— И вам совсем не было страшно, ни капельки?

— А чего бояться? Вы думаете, что можно прыгнуть, как говорят, прямо на тот свет? Чепуха. С таким же успехом на улице вам на голову может упасть горшок с геранью…