Яков Ершов - Журавли над школой

Павел Петрович обратил внимание на то, что я верчу в руках половинку фотографии. И наверное, очень недоуменным было мое лицо, так как он спросил:

— Интересуетесь?

— Да, — машинально ответил я. — Странная фотография.

— О! — воскликнул Павел Петрович. — С этой фотографией связаны многие мои злоключения. Хотите послушать?

— Конечно! — обрадовался я. — Рассказывайте.

Так я узнал хранившуюся со времен войны и оставшуюся неразгаданной тайну.

С этой половинкой фотографии Павел Петрович шел на конспиративную квартиру. Его должен был встретить связной, у которого была вторая половинка фотографии. Но встреча не состоялась. Едва Любимов ступил на порог дома, как был схвачен гестаповцами. Он успел выбросить фотографию и видел, как хозяйский мальчишка подобрал ее. После войны он нашел ее в целости и сохранности и хранит теперь, как дорогую реликвию.

— А вы не знаете, с кем должны были встретиться?

— Не знаю.

— И потом не пытались найти этого человека?

— Я не ставил себе такой задачи. Немыслимо. Ведь я не знал ни фамилии, ни имени связного. Не знал даже, мужчина это будет или женщина. Эта половинка фотографии — единственный документ, который помог бы нам найти друг друга. Связной предъявил бы вторую половинку.

— Но тут написано: «Рыжей Галке…»

— Это могла быть чисто условная запись. Или кличка. В лучшем случае. Меня, например, звали в отряде Стариком. Так я и подписался. Смешно. Мне было тогда двадцать пять.

— Так, может быть, и Рыжая Галка существовала?

— Может быть. Даже наверняка. Но где ее найти? Слишком мало отправных данных для поиска. К тому же она пришла на место явки вслед за мной и тоже нарвалась на засаду.

Колька, конечно, ничего не понимал из нашего разговора. Он же ведь не видел второй половинки фотографии.

— Павел Петрович, — сказал я взволнованно. — А вы хотите посмотреть на вторую половинку фотографии?

— Конечно! Но где ее найти?

— Я вам помогу.

— Разве можно так шутить, парень, — строго сказал Павел Петрович. Он поднялся со стула и в волнении зашагал по кабинету. — Для вас, может быть, это только игра, а для нас в этом была жизнь. Да, да, — повторил он, — жизнь!

Я рассказал все. И про Анну Петровну, и про Галку, и про половинку пожелтевшей, помятой фотографии, хранившейся в заветной коробочке. Условились, что Павел Петрович придет к Анне Петровне завтра. Я дал ему адрес. Мы с Колькой будем в это время уже там, в гостях у Галки.

Когда мы возвращались, Колька долго молчал. Только сердито сопел. Потом не выдержал и упрекнул:

— Что ж ты мне ничего не сказал? Про фото. А еще друг называется.

— Погоди, — отмахнулся я. — Кажется, начинается самое главное.

Не помню уж, какой я придумал предлог, чтобы напроситься в гости к дочке Анны Петровны — Галке. Кажется, решили вместе заниматься по математике. В общем, мы, вся троица (Кольку отшить не удалось), сидели тихо-смирно и щелкали одну за другой самые трудные задачи.

Павел Петрович пришел как на праздник. В белой рубашке с пестрым галстуком, в сером отутюженном костюме. И в серой же фетровой шляпе.

От порога он как-то странно, мне показалось, даже робко глянул на нас и прошел вперед. Медленно, осторожно. Видно, очень трудно было ему сделать эти несколько шагов.

Обратился к Анне Петровне, убиравшей скатерть со стола:

— Вы — хозяюшка? Тогда я к вам. Здравствуйте. Вам привет от Старика.

Анна Петровна вздрогнула, я это заметил. Словно ее кто-то булавкой в бок уколол.

— Что вы хотите? — тихо спросила она.

Тут Павел Петрович справился со своим волнением, осмелел.

— Вы — Рыжая Галка, — сказал он. — Я к вам от Старика.

Он сунул руку в карман пиджака, вынул оттуда фотографию и положил на уголок стола:

— Вот. Взгляните.

Но Анне Петровне не надо было особенно вглядываться. Она и так все поняла. Лицо ее побледнело, она нащупала рукой спинку стула и села. Мы притаились — ни живы, ни мертвы. Что-то будет?

— Зачем же так шутить? — поднимая глаза, сказала Анна Петровна. — До смерти напугать можно.

— Я не шучу, — ответил Павел Петрович. — Я только вчера узнал о вашем существовании и пришел, чтобы принести извинения.

— Через двадцать пять лет!

— Что поделаешь!

— Да вы садитесь, садитесь, — спохватилась Анна Петровна и пододвинула гостю стул.

Потом торопливо отошла к комоду, достала из ящика красную коробочку и, порывшись, вынула оттуда фотографию. Положила ее рядом с той, что принес Павел Петрович.