Язмурад Мамедиев - Родная земля

Юрин поддержал его:

— Я знаю кое-кого из этих людей. Есть у бая молодой пастух, Керим Халмурадов. Вроде неглупый парень, а про колхоз и слушать не хочет, Атанияз ему дороже. А ведь вряд ли он получает там больше.

— Откуда больше, — сказал Баба-ага. — От бая щедрости не жди.

— Батрак никогда баем не станет, — почему-то улыбаясь, вставил редкобородый, — куда уж там. Целым бы ноги унести!

— Чолук Керима Чары, говорят, рассчитался с баем, вернул ему пастушью палку, — сказал Баба-ага.

Редкобородый даже почесался от удовольствия, стрельнул глазами по сторонам.

— Не только Чары — Хыдыркули тоже уходит, — выкрикнул кто-то.

— И Аллов-мерген.

— Вот видите, — сказал Юрин, — люди начинают понимать, с кем им по пути. Помочь надо и тем, кто еще не понял, таким, как Керим.

Баба-ага, переминаясь на рыхлой, комковатой земле, вздохнул:

— Эх, не хотелось говорить, больно уж неприятный разговор. Парень этот, Керим, — чужой нам, с баями ему идти до конца.

— Ну, яшули, это вы зря, — вежливо возразил Юрин. — Я знаю Керима. У него ни кола, ни двора, чего ему с баями!

— С ними, с ними, — подтвердил Баба-ага. — По всем повадкам с ними он. Мы тоже прежде думали, что затуманили ему голову, а он и душой и сердцем с баями.

— Слышно, он породниться с Атаниязом собирается, — доверительным полушепотом, сделав страшное лицо, сообщил редкобородый. — Зятем будет.

Баба-ага только рукой махнул.

— Плохой человек, что и говорить. Послушайте, о чем болтают на селе, — уши вянут. Плохой человек Керим.

— О чем болтают? — насторожился все время молчаливый Батыр.

— Ай, непристойное дело, язык бы не повторял.

— Ну, ты, старик, говори, коль начал, — заиграл плеткой Батыр. — В чем дело?

Баба-ага мельком глянул на него и сказал, обращаясь к Юрину:

— Не пристало мне повторять бабьи сплетни, а только этот Керим поступил, как паршивый кобель.

— Да что там, — крикнул все тот же парень в грязной рубахе, — с женой своего чолука спутался — вот в чем дело!

Наступила неловкая тишина.

Батыр, постукивая сложенной плетью по крепкой ладони, окидывал всех цепким ястребиным взглядом.

Юрин закусил губу. Помолчав, спросил;

— Верно это?

Отовсюду послышалось:

— Весь поселок говорит!

— И я слышал.

— Нет дыма без огня!

Юрин отшвырнул прутик, который ломал в руках.

— Н-да, неприятный разговор.

Батыр резко повернулся к нему, заговорил горячо:

— Я и тогда понял, что он враг. Если бы ты не помешал мне, я бы из него вытряс душу. Цацкаетесь с такими. Ну, ничего, я еще до него доберусь, он у меня запоет!

Юрин недовольно остановил его.

— Погоди. Может, все это вымысел. Всякое бывает. Нельзя так — с плеча рубить.

Батыр сверкнул глазами — будто пламенем обдал, круто повернулся и зашагал по полю к тому месту, где были привязаны кони.

Глядя ему вслед, Юрин сказал задумчиво:

— Я только раз говорил с Керимом, и он мне понравился. Не похоже, что он способен на такое.

— Ох-хо, — вздохнул Баба-ага, — а какой человек был его отец, Халмурад. Золото был человек. Ай, жалко нет его.

Уже издалека, остановившись, Батыр крикнул:

— Сегодня вечером собрание, приходите все!

Перед закатом, когда легли в ложбинах густеющие тени и от юрт потянуло сладковатым дымком, к конторе стали стекаться люди. Собирались кучками, судачили о событиях дня. Старики, пристроившись возле стены, играли в дуз-зум, [32] Дуззум — национальная игра наподобие шашек. и обступившие их болельщики громкими криками выражали свое восхищение удачным ходом.

Здесь же, на улице, началось собрание. Вытащили стол, стулья для президиума, а все остальные расселись прямо на земле. Темнело быстро, и на столе зажгли лампу.

— Слово уполномоченному товарищу Юрину, — объявил Батыр.

Подыскивая наиболее понятные слова, Сергей Николаевич стал рассказывать о совещании, которое проходило сегодня утром в районе, о мерах по укреплению колхоза кадрами, о материальной базе, обо всем том, что должно было поднять экономику сельхозартелей, сделать жизнь колхозников лучше.

Его слушали внимательно, живо воспринимали каждую новость. А когда Юрин заговорил о вреде уравниловки, даже степенный Баба-ага не выдержал, крикнул со своего места:

— Эй, люди! Государство дает нам много денег, не жалеет, а мы делим их всем поровну. Правильно ли это? Надо отличать того, кто носит воду, от того, кто бьет кувшины.

— Верно! Правильно! — загудели вокруг.

Выждав, пока собравшиеся успокоятся, Юрин стал подробно объяснять, как осуществить нормализацию труда, что такое трудодни. Обрадовал он колхозников и такой вестью: райком партии и райисполком постановили выдать членам сельхозартелей полугодовой денежный аванс.