Язмурад Мамедиев - Родная земля

Баи зашептались, долгов не отвечали. Наконец, Атанияз спросил:

— Если мы вернемся, скот оставите нам или отберете?

— Это особый вопрос, — ответил Юрии, — сейчас речь о другом — о вооруженном выступлении против Советской власти. Предлагаем сдать оружие.

— Нет, ты скажи — отберете скот? — выкрикнул кто-то.

Юрин помолчал, потом сказал жестко:

— То, что награблено у народа, будет возвращено хозяину — народу.

Баи загалдели возмущенно.

— Тогда убирайся! — пригрозил Атанияз. — Мы так просто годами нажитое не отдадим!

— Подумайте, — сказал Юрин, удерживая танцующего под собой коня. — Ваша судьба решена, за границу вам не уйти. Пожалейте детей, женщин. Их жизнь, здоровье — на вашей ответственности. Помните об этом, не усугубляйте своей вины.

Его слова произвели на столпившихся в низине гнетущее впечатление. Это сразу понял Бахрам.

— Если пострадают невинные — вы за это ответите! — на высокой ноте выкрикнул он. — Почему власти противится народной воле? Люди не хотят жить на вашей земле, так вы силой хотите заставить? Вам рабов не хватает, да?

— Вы не имеете права говорить от имени народа, — спокойно возразил Юрин. — Народ — это не вы. Народ сейчас мирно трудится, строит на своей земле новую жизнь. И защищает ее. А бегут враги народа. Еще раз предлагаю — сдавайте оружие. У вас нет другого выхода.

— Есть! — крикнул Бахрам и вскинул тяжелый маузер.

Юрин натянул поводья, поднял захрипевшего коня на дыбы. Пуля пропела совсем близко, умчалась в степь.

Парламентеры ускакали. Им вслед загремели вперемежку пистолетные и винтовочные выстрелы.

— Ничего, — сказал Бахрам, пряча маузер в деревянную кобуру, — теперь они знают, что голыми руками нас не возьмешь.

Оставшись вдвоем с Бахрамом, Атанияз улыбнулся обещающе:

— Мне нравится твоя решительность, сын мой. Доберемся, даст аллах, благополучно на ту сторону, я отблагодарю тебя, будешь доволен.

"Ну, и лиса, — самодовольно подумал Бахрам. — Наверняка меня в зятья к себе метит. Что ж, Зиба — неплохая награда за все мои труды. Одна гульяка на ее груди что стоит!.."

— Спасибо, бай-ага, — смиренно сказал он. — Самая большая награда для меня — видеть вас и вашу семью в безопасности. Можете положиться на меня.

Пулхатын действительно был окружен. Оперативный отряд контролировал все выходы из лощины. Но что делать дальше? Напасть, — значит, наверняка обречь женщин и детей на страдания и смерть…

Об этом думал Юрии.

— Хорошо бы захватить кого-нибудь из влиятельных людей, — раздумчиво сказал он, почесывая заросшую щетиной щеку.

— А что, — встрепенулся Утамышев, — это идея! Такой и планы нам раскроет, а другие кинутся на выручку: ее бросят же баи своего.

— Думаете, попытаются выручить? — спросил Юрии.

— Обязательно, — убежденно ответил комиссар. — Только надо такого взять, который вес среди баев имеет.

— Атанияз, например?

— Хотя бы…

Они замолчали, задумались. Поначалу казавшийся несерьезным, мальчишеским, план теперь вырисовывался в таких деталях, от которых нельзя уже было отказаться.

— Значит, получится так, — заговорил Юрин. — Основная масса вооруженных мужчин нападает на нас, пытаясь спасти захваченного в плен, и стало быть, женщины и дети сами по себе отделятся и окажутся в безопасности. Так?

— Выходит, так, — согласился Утамышев.

Молча прислушивавшийся к их разговору Эмиров с укоризной покачал головой:

— Эх, Сергей Николаевич, не думал, что вы всерьез это принимаете. Тут люди, а не шахматные фигуры: ход конем — и мат вашему королю. Они, баи, тоже с головой, не хуже нашего соображают.

— Ничего, — сказал Юрин, — как говорится, попытка — не пытка. Выманим — хорошо, нет — другой план разработаем. В конце концов "язык" нам в любом случае нужен.

С этим согласились. Только Эмиров иронически хмыкал и качал головой.

Стали думать, кого послать. Нужен был человек, хорошо знающий расположение юрт в лощине и Атанияза в лицо.

— Слушай, Сергей Николаевич, — сказал Утамышев, — а, может, поверим этому парню…

— Кериму? — подался к нему Юрин. — Вообще-то мне он кажется честным, не способным на обман.

— Да вы что? — воскликнул Эмиров. — Байского выкормыша отпустить? Да он наоборот баям все, что здесь узнал и увидел, выложит. Что тогда делать будем?

— А что он может рассказать? — усомнился Утамышев. — Ничего он не знает.

— А ну, приведите его, — приказал Юрин, тряхнув головой, словно отгоняя сомнения.