Веслав Мысливский - Камень на камень

Не видели моего брата, Михала? Куда ж он у тебя подевался? Плохо, выходит, глядел. Да меня два года не было. Ну, ежели два года, не найдешь. Сколько за два года народу перемерло, боже ты мой. С Ядвисей Оконь мы только-только цветочки раскидывали в день тела господня. Помню, у ней розовая ленточка была в косе. И поди ж ты, нету ее. А чего у тебя с ногами-то? А ничего. С палками просто хожу. Как ребятишки на ходулях. Удобней так, что ль? Удобней. Благодарствуйте.

Ой, Шимек, вернулся! Стах Соберай выскочил из хаты, когда через окно увидел меня у калитки. А мы-то хотели в воскресенье тебя навестить! Тереска курицу собиралась зарезать, бульону тебе сварить! Заходи же в дом, заходи, ишь ты, вернулся. Я и бутылку бы прихватил. Мы думали, раньше осени не вернешься. Садись, рассказывай, как там было. Может, в другой раз, Стах, мне Михала надо найти. Вижу, и у вас его нет. Бывал, заходил, и часто, всегда поест, посидит. Как-то целый день ветки рубил. Мы не заставляли. Он сам. Взял топор, в аккурат возле колоды лежал. А у Божыха ты был? Корова твоя у него. Был, корова уже в хлеву. Зайди к Задрожному. Заходил. А к Капустке? Тоже был. О, знаешь, кто тебе скажет — Жмуда, парикмахер. Он стрижет, бреет. И у Жмуды был. Ладно, пойду дальше искать. Загляни в воскресенье, отметить надо, что ты вернулся.

Ехал Франек Дуда со снопами с поля. Не видал, Франек, моего Михала? А что, нет его? Ну, нету. Теперь, брат, сосед соседа и то не видит. Все в полях, косят, убирают, ночь выгонит, ночь пригонит. Может, он с кем-нибудь в поле, а ты понапрасну только ищешь. Н-но! Погоди. Тпр-ру! Вроде я его видел. На прошлой неделе пошел пива выпить, в шинок, а он у Мальцов под ясенем сидел, качал коляску. У дочки ихней, Эльки, дитё родилось. Сходи, спроси.

Я заковылял к Мальцам, Элька дома была, кормила грудью ребенка. Родила, Эля? Кого, мальчика или девочку? Мальчика. Когда ж ты, дядя, вернулся-то? Мама наша обревелась вся, как услыхала, что тебе ноги должны отрезать. Места себе не находила. Боже мой, боже мой, такой мужик. А назвали уже? Миреком. Зенек так захотел его окрестить. Тятя, тот ни в какую, только чтоб Валентием. Где ж это слыхано, ребенка назвать Валентием? Мирек, Мирек, хороший ты мальчуган, Мирек. Вроде у вас Михал мой был, я его ищу, мне Франек Дуда сказал. А как же, был, вчера только. И все время заходил. Надо мне куда сбегать — с Миреком побудет. В коляске его повозит, покачает. Раз на реку уехали, я их найти не могла. Говорят, дядя, Михал ваш не говорит. А он с Миреком разговаривал.

Я вышел на дорогу. Думал, сейчас измолочу палками мальцевский ясень, может, хоть он мне что скажет. Черт подери! Надо, видать, от хаты к хате. Только в какую сторону сперва? К магазину? Или лучше в сторону мельницы? Нет, к магазину. В сторону мельницы. К магазину. В сторону мельницы. Будто у дороги сто сторон. Зашел к Бонку. Не видели. К Суйке. Не видели. К Собочинскому. Там никого, хата заперта на замок. Подивился я: сами в поле, а дверь на замок? Прежде никто не запирал. Верно, сейчас без этого нельзя. У Мадея кричу, зову, Валек! Валек! С тех пор как он новый дом построил, нужно по ступенькам взбираться, а тут по ровному месту едва ковыляешь. Вроде занавеска шевельнулась в окне, а может, это у меня уже в глазах рябит.

С неба зной лился, снизу припекала земля. Я ее чувствовал не только в ногах, в палках, но и аж где-то под ребрами. Поясница разламывалась. Раньше я знать не знал, что такое поясница. Мог невесть сколько перетаскать, набегаться — и ничего. Надо бы хоть минутку передохнуть.

— Здравствуйте, дядя Северин! — Старый Грабец сидели на лавочке у своей хаты. Я был уверен, что Грабеца уже нет в живых. Не знаю, с чего это я взял. Другое дело, что в их годах три раза можно было помереть. В больнице, что ли, мне кто-то сказал. — Посижу с вами маленько.

— Присаживайся, места и тебе и мне хватит. А ты кто будешь?

— Неужто не признали? Шимек Петрушка.

— А, Шимек. Мне, милок, тьма глаза застит, я и вижу, и не вижу. Теперь-то разглядел. Лихо ты на гулянках отплясывал, было на что посмотреть. И выпить любил. С поля идешь?

— Нет, Михала ищу, брата. Куда-то пошел.

— Что ж он, сам не знает, куда пошел?

— Знает, наверное, по-своему.

— А ты бы как хотел? Каждый по-своему знает. Он тебя старше, моложе?

— Старше.

— Вот и знает лучше. Отец, мать живы?

— Нет, давно померли.

— И правильно сделали. Незачем долго жить. На одну жизнь одна война, и хватит, прощайся с этим светом. Не то что я, четыре пережил. Может, и ты был на войне?

— Был. Но когда это было.