Андрей Яхонтов - Ловцы Троллейбусов

Рядом с ней нетерпеливо пританцовывал Элизабет. Пятнышко под глазом было похоже на синяк.

– Поверьте, я желала вам и Веронике добра. У нее, бедняжки, столько было разочарований в жизни. Юнга Юрочка, боцман Элизабет...

Потрепав Элизабета по шелковистой шерстке, я устремился дальше. И возле зимнего парка столкнулся с обезумело пляшущим Колей.

– Твой друг мне щуку отдал! – хлопнул он ладонью по брезентовой сумке.

– Попросил уже чего-нибудь? – тоже обрадовался я.

– Ага, чтоб в доме покой был. И чтоб транспорт точно по графику ходил. И чтоб нас никого не выселили.

– Неплохо, – сказал я. – Можно, и я попрошу?

– Валяй, – разрешил он и достал зеленоватую рыбину.

– Пусть не выселяют. Ладно? – обратился я к ней.

– Ты парень не промах, – сказала щука.

– И Снегуркин чтоб больше не пил. А Илья Ильич куда-нибудь устроился, И Чужедальний с работой справлялся.

– Много тебе надо, – ответила щука и, в свою очередь, взмолилась: – Отпустите меня! Я устала.

– А желания наши как же?

– Я простая, не волшебная, – призналась рыбина. – Но кого я ужучу, так это Директора. Говорящей ухи ему захотелось!

– Мы тебя очень хорошо устроим, отдохнешь, – обещал я ей и потащил Колю и щуку к инженеру по нежилым помещениям.

– К жене? Как я сразу не сообразил, – тоже воодушевился Коля.

Но встретили нас прохладно: у инженера сидел Директор.

– Чего явился? – спросила инженер у Коли. – Опять прощения будешь просить? Не прощу.

– Не помогла! – обиделся на щуку Коля и помчался ее выпускать.

А меня Директор ухватил за рукав, Он был мрачен. Спросил:

– Помнишь мою супругу? Позаботься о ней. А то и меня выселять собрались. Видишь, в нежилых помещениях прятаться буду.

– А товарищу вашему с трубкой передайте, что я по-прежнему весела и беззаботна, – наказала мне инженер. – За мной ухаживает скорняк, состоятельный человек. Обрабатывает шкурки кошек и собак. И уже сделал мне предложение.

Связи рушились и возникали на моих глазах, прорастали новыми побегами, и невозможно было увидеть вязь отношений и судеб застывшей – она изменялась каждую секунду. Каждую секунду какие-то хвостики, кончики оказывались повисшими, неувязанными. Но тут же и они вплетались в общий рисунок, зато высвобождались и вырастали, словно клубничные усы, другие.

Я заглянул домой. Барсуков сообщил, что Володя меня не дождался и ушел куда-то, правда, успев починить мой будильник. Комната и точно была наполнена убаюкивающим тиканьем. Я прилег и сразу уснул, Разбудил меня не звонок будильника, а стук в дверь, Это пожаловал Луйкин. Вид у Пети был строгий.

– На работу устроились, гражданин? – Он, не мигая, смотрел вдаль, и, должно быть, видел поле ромашек.

– Петя! – сказал я, – Ты не узнаешь меня?

– Вы, я гляжу, совсем распустились. Какой я вам Петя?

Рука все болела, и я понял, что должен показаться врачу. Захватив починенный будильник, я вышел на улицу. По привычке хотел идти пешком, но рядом затормозил троллейбус. Я удивился и неуверенно направился к нему. За баранкой сидел Володя, В кабине возле него нашлось место и для меня.

– Говорящая щука научила меня многому, – говорил мой друг. – Учитель, наш старичок, отдал мне ее с легкостью. Сперва я не понял, почему. А сейчас оценил его мудрость. Каждый сам должен убедиться: нельзя уповать на чудеса. Все от самих людей зависит. Вот я теперь буду водителем троллейбуса. Не надо угонять, надо просто хорошо работать.

– А я хотел бы перестилать крыши, – признался я.

– И отлично! – подбодрил меня он.

Очереди в прихожей не было, и женщина в странном наряде, будто сошедшая с полотна, на котором был изображен накатывающий морской вал, приняла меня сразу. Просила рассказать о себе. Я заговорил. Извинялся за сбивчивость. Объяснял, что отношусь к тем людям, которые сами себя не понимают, да еще и других запутывают.

Она слушала. А принесенный мною будильник журчал – это текло время.

– Сколько обезрыбленной воды утечет до тех пор, пока я поправлюсь? – спросил я.

– Мне кажется, вы совершенно здоровы, – сказала она.

Но укол сделала. И нетерпеливая тревога охватила меня: многие крыши в городе протекают, надо немедленно их латать, вот-вот начнет таять снег.

С улицы в комнату проникли резкие грохочущие звуки. Я поднялся и подошел к окну. Внизу, в переулке, стоял грузовик. Кузов был заполнен до краев. Вероятно, с порожними рейсами удалось-таки покончить. Двое – один высокий и сутулый, другой маленький и худой – сгружали из кузова на асфальт листы железа.