Андрей Яхонтов - Ловцы Троллейбусов

– А что за торжество? – полюбопытствовал метрдотель.

– Несостоявшаяся женитьба, – сказал Директор.

– Радость-то какая. Тогда в любом помещении хорошо будет.

Человек, который проговорился, принес на подносе две рюмки водки. Мы с Директором чокнулись.

– Выбираем охотничий зал, – решил Директор и выпил. Я за ним.

– Для этого есть основания, – объяснил он. – До меня дошли слухи, что наконец появился человек, который привез говорящую щуку... Это правда?

Человек, который проговорился, потупил глаза. Директор подтолкнул меня к выходу.

– Иди, я тебя догоню. Хочу кое о чем условиться дополнительно.

Вечером, чтобы доставить в ресторан всех собравшихся, Васе пришлось сделать две ездки.

Встречали нас как родных. Опять суетились швейцары, метрдотель лично помогал Человеку, который проговорился, подавать на стол. Лишь угощение не впечатляло. Калисфения Викторовна, отведав салата, возмущенно отодвинула тарелку. Вася поперхнулся неразделанной селедкой. Вероника отщипнула хлеба, который оказался черствым, и застыла, не зная, стоит ли продолжать эксперимент.

Все зевали.

Только Директор не унывал.

– Выпьем за повара, – говорил он. – Ведь это редчайший экземпляр, Испортить такие продукты... Это не каждому дано. Это образцовая бездарность. Если не мы, за него никто никогда не выпьет.

Вася, чтобы развеять скуку, вышел в общий зал потанцевать и привел за стол эффектную свою даму.

– Что вы все такие смурные? – удивилась она. – А вот у нас компания очень веселая.

– А что отмечаете? – поинтересовался Луйкин.

– Удалось включить понятие «коза» в словарь технических терминов. Большой успех. Три года добивались.

Редактор раскурил трубку и занервничал:

– Поехали отсюда. А то Котофеич Второй без меня скучает.

– Погоди ехать, – остановил его Директор.

Подозвал Человека, который проговорился, и строго на него уставился. – Где то, о чем я просил особо?

Человек, который проговорился, вдруг принял независимую позу.

– Мы отказываемся выполнять эту чудовищную просьбу. Мы не будем жарить говорящую щуку.

Директор опешил. Но тут же распорядился:

– Позвать повара.

– Он... Он очень занят сейчас.

– Чего там. Я его мигом доставлю, – обещал Вася и, всколыхнув плюшевые портьеры, исчез за дверью.

Вскоре он притащил толстячка в белом фартуке и белом высоком колпаке. Седая его борода курчавилась под раскрасневшимся лицом.

– Борода! – вырвалось у меня.

Я взглянул на Редактора. Они двигались друг к другу из разных концов кабинета. Сошлись и замерли.

– Здравствуй, брат, – сказал Редактор.

– Здравствуй, брат, – сказал Борода.

И, набыченные, словно боксеры, вновь разбрелись по разным углам ринга. А в кабинет поодиночке стали входить Суфлер, Кошкодрал и Коля.

– Отказываетесь? – с угрозой произнес Директор. – Что ж, придется поговорить с вами по-другому. Вы – угонщики троллейбуса, вас разыскивают.

Вскочил Луйкин,

– Так это они?

– Я знаю, за что вы нам мстите, – сказал Суфлер. – Вы ведь обосновались в доме капитана, с которым я матросом ходил и который у меня щуку говорящую отобрал. А это я ее поймал! И я ее тогда у него похитил и выпустил. Зато теперь она снова в наших руках, и мы ее никому не отдадим. А капитан... Он у меня и попугая хотел отобрать. А я сыну, парнишке своему молчаливому, его вез...

– А где все-таки человек, который доставил щуку с Севера? – перебил его Директор.

Суфлер извлек из кармана серебряный свисток, поднес к губам. Полились волшебные звуки.

Вновь всколыхнулись портьеры, и в глазах у меня зарябило. В проеме, показалось мне, мелькнула клетчатая ковбойка и рыжие вихры. Я вскрикнул от радости. Это был он, мой друг, мой Володя.

Луйкин постоянно бывал у нас, я пришел к нему в контору впервые. Здесь стоял длинный, застеленный зеленым сукном стол, повсюду на полу валялась битая кафельная плитка, в углу лежали обрезки ржавых труб, треснувшая грязная раковина и два стоптанных сапога.

– Петя, – заговорил я, подсаживаясь к столу, за которым он листал свой блокнот. – Я с просьбой. Оставь их в покое.

Он вскинул на меня голубые свои глаза.

– Как это? Угнали троллейбус. Укрывают щуку. Нет, будем принимать меры.

– Какие? – схватил его за руку я.

– Выселим. Сам рассуди, сколько беспорядка наделали!

От него я поспешил к Редактору.

Дверь мне открыл высокий, худой мужчина с длинными сальными патлами и горящими, как в жару, глазами. Его сутулую фигуру плотно облегал потертый свитер, брюки заканчивались грязноватой бахромой. Руки были перепачканы краской. Сам Редактор сидел посреди комнаты в кресле с дремлющим Котофеичем Вторым на коленях. У окна, на подрамнике, стоял холст.