Валентин Крючков - На крутом переломе

Бурапов опять встрепенулся с несвойственной его характеру резвостью:

— Он же хороший человек! Старая гвардия.

Никаноров ожидал, что Бурапов станет защищать начальника корпуса, ибо работал под его началом, поэтому в уме держал необходимые аргументы для доказательства правоты своих действий.

— К сожалению, в нынешних условиях этих качеств — он подчеркнул слова «хороший человек», «старая гвардия» — уже мало. Нам необходимы компетентные руководители, молодые, сильные, у которых в багаже имеются и достижения психологии, техники и науки. Должен вам сказать, что ни Кудрин, ни Северков, ни Фанфаронов этим блеснуть не могут. Откуда? Если их нога не ступала в техническую библиотеку завода с тех пор, как они закончили учиться. И не только они. Есть и еще такие товарищи. Теперь о Фанфаронове. Он безнадежно устарел для корпуса. К нему люди привыкли, как человек привыкает к грубой одежде. Методы его не те, что требуются сегодня. Чем брал и берет теперь Фанфаронов? Напором, нахрапом. Его оружие нельзя рекомендовать другим. Это — прошлое. Ну что толку, если разрядит он в человека все, что содержится в его широкой груди, что скопится в ней. Покричит, пошумит — и бывай здоров. Мне рабочие говорят: «Вы обратите внимание на следующее: каждый, кого избрал своей жертвой Фанфаронов, в пререкания с ним уже не вступает: помалкивает себе и терпит. Потом, когда шквал пройдет, человек уходит, как ни в чем не бывало. И все остается по-старому». Поэтому скажу вам откровенно: чем быстрее мы уберем его, тем лучше для завода.

— Все-таки интересно получается, Тимофей Александрович! — Бурапов осуждающе покачал головой. — Человек столько лет проработал, столько сил отдал заводу, а теперь, оказывается, не нужен. Одного — в мастера, Молотильникова вообще с завода выгнали, другого — тоже неизвестно куда? Что за политика у вас? Вышибать? Позвольте спросить: вы кто, Тимофей Александрович, директор или вышибала?

Горячая, трудно скрываемая краска, выступила на лице Никанорова, обида забилась в груди, не хотелось доказывать, не хотелось еще раз говорить им о том, где они были раньше, и министр просил не встревать без надобности в драку с местными властями. Тем более с партийными. Хотя он понимал, что Бурапов — это еще не партия. И не партком. Думая так, Никаноров сказал другое:

— Я не хочу, чтоб все осталось по-старому. Если оставлять все как было — завод замордуют. А меня и вас тоже освободят от занимаемых должностей. И ждать этого придется недолго.

— Делайте, предлагайте новое, если оно у вас есть! — кинул Полянин.

— Я и начал делать. Но вы, чувствую, настроены выкручивать мне руки. Запомните: если вы меня не будете поддерживать, завод не выиграет и не вырвется из числа отстающих. Я на это не пойду. Если вы даже и будете против, приму меры, которые считаю необходимыми и которые в моей компетенции. И я готов отвечать за это по всей строгости. Но отступать от своего не намерен. Вы же помните, я и Ястребову говорил, что Фанфаронову нужна замена. Разве не помните?

— Да, мы помним, — согласился Полянин. — Но все это в прошлом. Человек и днюет и ночует в корпусе. Ничего не жалеет для дела. А его раз — и за борт? Не понимаю! По-моему, вы перегибаете, Тимофей Александрович. Еще кто-то из великих говорил: «Палка — не средство воспитания, а манера дурного тона».

— Считаю, что с Фанфароновым надо все-таки подождать, — холодно и требовательно предложил Бурапов. — Подскажите ему, может, он и изменит свое поведение. Мы тоже с ним побеседуем.

— Можно и подождать, — согласился Никаноров, видя, что остается в одиночестве. — До первого случая.

— Ну что ж, Виталий Сергеевич, — Бурапов посмотрел на Полянина, — по кадрам отношения наши выяснены. Второй вопрос: хотелось бы узнать, что нового, кардинального можете дать заводу вы как директор, Тимофей Александрович? Если для вас не представляет большой трудности, убедительно прошу ввести нас в свои задумки. А то мы через пятое на десятое слышим, что вы готовите какую-то программу и т. д., и т. п.

— Это, конечно, нетрудно. Но по главным направлениям мою позицию, мою программу вы знаете, — начал Никаноров. — Это прежде всего наискорейшее завершение реконструкции. А самое главное — строительство АПР и налаживание производства нового отечественного инструмента. Для импортных станков. Это, пожалуй, первоочередное. Затем — быстрейший ввод двух агрегатов покрытия: в корпусе и в цехе автонормалей. Далее, замена устаревших волочильных станков в заготовительном. Последнее: через неделю, может, раньше мы закончим составление не какой-то, а конкретной программы комплексных оперативных мероприятий завода на полугодие. Что это такое? Это оперативная система управления заводом. Она предусматривает буквально все: развитие производства, план, качество, внедрение новой техники, капитальное строительство, работу с кадрами, технику безопасности и прочие злободневные вопросы. Для каждого мероприятия мы определяем день, время проведения, называем исполнителей и ответственных. Не хочу забегать вперед, но считаю, что порядок на заводе будет.