Валентин Крючков - На крутом переломе

— Вот, решили навестить, — начал флегматичный, неторопливый Бурапов.

— Очень кстати, — ответил Никаноров. — Сейчас можно и поговорить, а заодно решение принять.

Согласившись, Бурапов и Полянин, ничего пока не понимая, переглянулись.

Никаноров спокойно опустился в кресло, хотя в душе его клокотало, нажал на кнопку и пытливо-напряженно смотрел на подходившего робкими шажками Кудрина, который, предчувствуя, какие тучи нависли над его головой, весь сжался и казался совсем маленьким, словно его придавило прессом, и нос вроде заострился еще более, а на верхней губе мелкой россыпью поблескивали капельки пота.

Шагах в трех-четырех от журнального столика Кудрин остановился и сцепил руки за спиной.

— Объясните нам, Роман Андреевич, как все случилось? Почему на автозавод вместо годных отправили контейнер с отходами?

— Тимофей Александрович, дело было так, — словно не чувствуя своей вины, начал Кудрин. — В смене командовал начальник участка Сурин. Мужик, вроде, толковый. Посмотрел он — в контейнере, доверху, двадцать первая пружина. Проверил — годная. Он и отправил.

— Как же он без ОТК, взял и отправил? У вас что, всегда по такой системе действуют? «Готовая продукция!» Это не аргумент! Готовая — не значит, что годная. Ее вначале надо проверить, потом сдать, оприходовать и только затем отправлять.

— При чем здесь я? — удивленно бросил Кудрин. И сжал пальцы так, что они побелели.

— При том, товарищ Кудрин. В цехе нет порядка. А вы — начальник цеха. Вы за все отвечаете, где бы ни находились. Такими «подарочками» можете прославить завод на весь Союз. Что скажут потребители? Зачем им кот в контейнере? Сурина переведем в транспортные рабочие. На три месяца. Теперь с вами. Вы будете наказаны на полную катушку.

— Это за контейнер с браком? — поинтересовался Бурапов.

— И за него тоже. К сожалению, дело не только в нем, — начал Никаноров. — Контейнер — это итог. Поэтому, пользуясь присутствием секретаря парткома и председателя завкома, хочу дать вам, товарищ Кудрин, характеристику. Правдивую. Вы довели цех до ручки. Даже стеклоподъемник и тот идет у вас плохо. Сальники всегда встают в копеечку. Много брака на термическом участке. Печи и ванны не модернизируете. Лишь обещаете — рабочие понапрасну жаловаться не станут. А вы, Роман Андреевич, слишком не по-начальнически ведете себя. Не расставаясь с гитарой, к лошадям приобщились. Сурина втянули в свою компанию. Для чего за ипподромом выпивку устроили? Думали, далеко от завода, не увидят…

— Мы выпили только сухого.

— Чтобы оказаться мокрым, достаточно и сухого, — бросил Полянин.

Кудрин, склонив голову, стоял перед руководством завода и все больше багровел, нервничал и не находил убедительных аргументов для своего оправдания.

— Вот именно, — согласился Никаноров. — Поэтому придется отвечать. Дисциплина в цехе и лично у вас — не на высоте. Прогулы в коллективе возросли на тридцать процентов. Сколько раз к вам прессовщицы обращались, чтобы аэратор в проходе поставили. Вы охотно обещали, но не сделали. Потом к вам обратился термист: предложил крышки для ванн изготовить, как они на Белорецком заводе сделаны. И вы опять пообещали. И опять ничего не сделали. Тем самым вы убили в человеке желание думать. Далее. И я, как директор, просил, после беседы с рабочими, чтобы послали человека в Белорецк. И вы опять не сдержали свое слово. Оборудование используется не на полную мощность. Кольца и клапан из дефицита не выходят. Брак не уменьшается, рекламации не прекращаются. Во всем этом вы запутались. И неудивительно: цех вырос втрое. И управлять такой махиной вам уже не по плечу. Вчерашний случай с контейнером — это приговор вам. Министр звонил и требовал принятия самых строгих мер. Вынужден это сделать. Сегодня же я подпишу приказ. Вы, Кудрин, больше не начальник. Можете идти. Завтра дела примет новый человек. Вам предлагаю место мастера. Не торопитесь с ответом. Подумайте, а потом скажете.

Когда Кудрин вышел, Бурапов спросил:

— Вы не круто, Тимофей Александрович? Начальник — и мастер.

— А как на войне бывало: генерал, полковник — и вдруг разжалован до рядового.

— Теперь не война, — вставил Полянин. — Зачем с плеча-то рубить? Шашкой надо тоже уметь махать.

— Правильно: не война. Но фронт есть. Фронт трудовой, где без дисциплины больших побед не одержать. — Никаноров посмотрел на Полянина и добавил: — К сожалению, вы правы и в другом: на заводе шашкой разучились пользоваться. Как в анекдоте, саблей только пугаем, а мер дисциплинарных, крутых не принимаем. Позвольте вас обоих спросить: где были вы? Поэтому теперь я и прошу у вас поддержки. Меня назначили директором, чтоб я поднял завод. И я сделаю это. И с Кудриным совсем не круто. Для меня он не новинка. Я за ним давно наблюдаю. Он неисправим. И я докажу это на любом уровне. Раз уж мы завели разговор о кадрах, хочу поделиться с вами своими сомнениями: у меня есть вопрос относительно Фанфаронова.