Лаура Эскивель - Шоколад на крутом кипятке

ПРОДУКТЫ:

1 банка сардин,

1/2 сардельки,

1 луковица,

душица,

1 банка индейских перчиков,

10 галет.

Способ приготовления:

Мелко накрошить луковицу. От себя посоветую вам положить маленький кусочек лука на темя — этим вы избежите слезотечения, которое случается всякий раз, когда начинаешь резать лук. Что касается слез, то беда не в том, что они льются, едва приступишь к резке, а в том, что иногда начнешь плакать от рези в глазах и не в силах остановиться. Не знаю, как с вами, а со мной это, по правде сказать, бывало. И не один раз. Мама говорила, потому это, что к луку я чувствительна, как Тита — моя двоюродная бабка.

А Тита, рассказывают, была настолько чувствительной, что, еще находясь в утробе моей прабабки, когда та резала лук, плакала, уему ей не было, — и плач ее был весьма громким, так что Нача, кухарка, а была она наполовину глухая, могла слышать его, не напрягаясь. Однажды рев стал таким сильным, что вызвал преждевременные роды. Прабабка и пикнуть не успела, как недоношенная Тита родилась на свет Божий прямо на кухонном столе среди запахов кипящего вермишелевого супа, тимьяна, лавра, кориандра, кипяченого молока, чеснока и, само собою, лука. Как вы, наверно, догадались, непременный шлепок по заднюшке тут не понадобился — новорожденная Тита ревмя ревела еще до этого, — может быть, знала загодя, что ей на роду написано прожить жизнь незамужней. Нача говорила, что Титу прямо вынесло на свет невиданным потоком слез, которые растеклись по столу и залили чуть ли не весь пол.

Вечером, когда страхов поубавилось и влага стараниями солнечных лучей испарилась, Нача замела с покрытого красной плиткой кухонного пола то, что осталось от слез. Этой солью она засыпала доверху пятикилограммовую торбу, и для готовки ею пользовались довольно долго. Столь редкостное рождение объясняет, почему душа Титы прикипела к кухне, на которой она и провела большую часть своей жизни с самого что ни на есть появления на свет. К тому же, когда ей было два дня от роду, ее отец, то бишь мой прадед, умер от сердечного удара. От нервного потрясения у Матушки Елены пропало молоко. Поскольку в ту пору порошкового молока или чего-то ему подобного не было и в помине, а кормилицу найти никак не могли, положение создалось прямо аховое — ведь голодную девочку надо было как-то кормить. Нача, которая по кухонной части знала все досконально да еще сверх того всякое разное, к делу не относящееся, вызвалась заняться питанием Титы, считая себя самой пригодной для того, чтобы «наладить желудок невинной крошки», хотя сама была незамужняя и бездетная. Она не умела ни читать, ни писать, но уж стряпуха была знаменитая. Матушка Елена ее предложение приняла с удовольствием, — печалей у нее хватало и без того, да и заботам по непростому управлению ранчо не было конца-краю, — где уж тут должным образом заниматься питанием и воспитанием детей, а еще и надлежащим кормлением новорожденной.

Поэтому-то Тита с того дня и осталась жить при кухне, где среди киселей и чаев выросла на зависть здоровой и привлекательной. Надо ли теперь объяснять, почему у нее развилось шестое чувство, связанное со всем, что относится к еде, и почему все ее жевательные инстинкты определялись кухонным распорядком? Едва поутру Тита чуяла, что фасоль сварилась, либо в полдень слышала, что вода как раз вскипела и пора ощипывать кур, либо под вечер унюхивала, что пекут хлеб к ужину, как тут же смекала: пора и ей требовать кормежки.

Порою она плакала безо всякого повода — это когда Нача крошила лук, но так как обе о причине этих слез знали, то и за плач это не считали. Даже превращали его в игру, так что в детстве Тита не различала, какие слезы от смеха, какие от горя. Для нее и смех был своего рода плачем.

По той же причине наслаждение едой она принимала за наслаждение жизнью. Да и легко ли для существа, познавшего жизнь через кухню, постигать мир за ее пределами. Этот огромный мир уходил от порога кухни в сторону комнат дома, потому что мир, граничивший с задней дверью кухни, за которой находились двор, садик и огород, принадлежал ей целиком, здесь она была хозяйкой. И этим отличалась от сестер, которых мир за пределами дома страшил самыми неведомыми опасностями. Игры на кухне казались им глупыми и рискованными, но Тита убедила их однажды, что нет удивительней зрелища, чем танец капель на хорошо раскаленном глиняном круге для выпекания маисовых лепешек — комале.