Крис Краус - I love Dick

Там, в Крестлайне, Крис сидит скрючившись над своей «Тошибой». Все вещи в грузовике. Ей смутно кажется, что она будет писать Дику по время поездки. Ей смутно кажется, что письмо – единственный способ побега к свободе. Она не хочет терять волну. Она печатает рассказ.

Я проснулась взвинченной, вымотанной, но все еще полная нервной энергии. Дневной свет больно бьет в глаза, рот вяжет от вчерашних сигарет и выпивки. День и не думает замедлять ход ради меня, а я не готова.

Мы трахались? Да… но секс кажется незначительным в сравнении с усилиями, которые мы приложили, чтобы им заняться. Сегодняшнее оцепенение кажется более правдоподобным. Что тут скажешь? Это было бесчувственно, для проформы.

Когда я приехала к Дику около восьми, он меня ждал. Условия «свидания» соблюдены: приглушенный свет, регги из колонок, водка, около кровати презервативы поджидают, хотя я, конечно, заметила их гораздо позже. Дом Дика вдруг стал похож на дешевый банкетный зал или похоронное бюро: безличная бутафория, ожидающая, пока от нее избавятся перед прибытием нового покойника, невесты, девушки. Меня окружали декорации из сцены обольщения, как когда-то бедняжку Кайлу?

Я начала смущенно и покорно, по сути готовая признать себя мушкой, угодившей в сети твоей оглушительной сексуальности и харизмы. Но потом ты отошел от роли соблазнителя, начав в открытую выражать презрение. Ты задавал мне вопросы, смотрел мое желание на свет, будто это была диковинная вещь. Будто это был еще один симптом моего уникально неблагополучного характера. И что я могла ответить? Не желай я трахаться, меня бы здесь не было. Твои вопросы меня пристыдили. Когда я переадресовывала их тебе, ты отвечал равнодушно и уклончиво.

Ты относишься ко мне снисходительно и отказываешься признавать возможную обратимость наших положений, поэтому я не могу выразить мою любовь к тебе так полно, как я ее чувствую. Ты заставляешь меня отступать, сомневаться. Позже, растерянная и физически обезоруженная, я падаю в твои объятия. Последняя надежда. Мы целуемся. Обязательный первый контакт перед сексом.

Пройдет несколько месяцев и какие-то отрывки из истории Крис окажутся удивительно пророческими.

Флагстафф, Аризона

16 декабря 1994 года

Мотель «Хиден Виллидж»

Дорогой Дик,

я приехала сюда около десяти/одиннадцати вечера (зависит от часового пояса), пытаясь оценить, смогу ли я преодолеть еще три тысячи миль. Этот городок напоминает один сплошной мотель: билборды возвещают о расовой войне между местными реднеками («Во владении и управлении американцев») и большинством индийских иммигрантов, которые предлагают «британское гостеприимство». За счет жесткой конкуренции цена держится в пределах восемнадцати долларов за ночь.

Сегодня утром я проснулась рано, снаружи было пронзительно холодно и ясно, смесь того звенящего, какого-то внепогодного, особого горного холода и мерзлой земли. Я сварила кофе и повела Мими на прогулку за железнодорожные пути, мимо скопления жалких дешевых жилых комплексов и трейлерных парков. «За двести долларов ты можешь въехать в комплекс “Гнездо дрозда”».

Во время прогулки я думала о тебе, или о «проекте». Вдруг я начала понимать, что фильм, может, и «провалился», зато я стала чувствовать себя свободнее, чем когда-либо.

Два года я была прикована к «Тяжести и благодати»; каждый этап производства обрушивался лавиной препятствий, которые я разбивала на отдельные задачи. В конце оказалось неважным, что фильм получился хорошим, или что я писала по десять жизнерадостных факсов в день, и что я всегда за все отвечала и была на связи, плевать, как я себя чувствовала.

Короче, Дик, я старалась изо всех сил и все равно у меня ничего не вышло. Ни тебе Роттердама, ни «Санденса», ни Берлина… только проблемы с нарезкой пленки в Новой Зеландии, которые все никак не закончатся. Два года я была трезвой и асексуальной, все душевные силы были направлены на фильм. А теперь все кончилось; поразительно, и не без твоей помощи, но я почти в порядке.

(Прошлой ночью я проснулась в постели в холодном поту, забыв, где нахожусь. Испуганная. Сжавшаяся в комок.)

(Иногда мне стыдно за всю эту историю, за то, какой она может казаться тебе, да и любому человеку со стороны. Но с ее помощью я даю себе свободу видеть изнутри. Мною больше не управляют чужие голоса. Отныне это мир моими глазами.)