Александр Сердюк - Порог дома твоего

Что же требовалось от него теперь? Пожалуй, только одно: метким огнем все время прижимать лазутчиков к земле, срывать их перебежки, не давать им оторваться и уйти в тыл. Силы для этого у него еще есть. Часа четыре длится уже погоня, а он не только догнал, но и подобрался так близко, что может вести прицельный огонь.

Лазутчики от сознания своей неудачи зверели все больше. Не появись этот преследователь, они были бы уже далеко от границы. Осечка только из-за него вышла. Мстительная злоба все нарастала. Потеряв надежду оторваться от пограничника, они начали охоту за ним, затаиваясь то в кустах, то в копнах заготовленного впрок сена, то за стволами кряжистых дубов. Ефрейтор мог теперь делать лишь самые короткие и быстрые перебежки. Упав в снег, он мгновенно откатывался в сторону и снова целился и стрелял. Но задерживаться на одном месте долго было нельзя — могли окружить. Еще один рывок, еще одна перебежка. И тут ствол карабина, уставившийся в него из-за дерева, слегка вздрогнул…

Ослепляюще ярко сверкнуло пламя, и Завидову показалось, что именно оно обожгло грудь…

Алешин с солдатами действительно обошел банду с тыла и флангов и прочно замкнул вокруг нее кольцо. Дружно и дробно застучали пограничные автоматы. Они строчили неистово, буквально захлебываясь свинцом, будто знали, кому и за кого мстят.

В то январское утро Завидов не вернулся на заставу, чтобы доложить о своем поединке с вражескими лазутчиками, а затем почистить и поставить в пирамиду автомат, заправить койку, смерить и записать температуру — фельдшер распорядился делать это регулярно — и, быть может, в который раз перечитать хранившееся под подушкой письмо.

Да, он не вернулся. Но с того далекого теперь утра все время так и кажется, будто ефрейтор Александр Завидов продолжает служить на заставе. Здесь можно увидеть и его койку, идеально заправленную, как это всегда делал хозяин, и автомат, тщательно почищенный и смазанный. Каждые сутки на боевом расчете звучит его имя, будто в строю вместе со своими боевыми товарищами стоит и Завидов.

У героя жизнь продолжается и после его подвига. Герой жив в благодарной памяти тех, кто приходит ему на смену, незримо ходит с ними в дозоры, поднимается среди ночи по тревоге, преследует лазутчиков… Год сменяется годом, десятилетие — десятилетием, но герой ни на один час не покидает своего поста. Он — вечный часовой.

В марте 1945 года, всего лишь по прошествии двух месяцев, застава вступила в бой с довольно крупной бандой. В этот раз через границу переправились две с половиною сотни головорезов. Вооружены они были что называется до зубов: 133 карабина, 26 автоматов, два ручных пулемета, пистолеты. Обнаружили их в 23.00, открыли огонь. Видя, что через пограничные заслоны скопом не прорваться, бандиты рассредоточились. Они атаковали пограничников группами по 20–25 человек. Бой продолжался всю ночь и весь следующий день. К вечеру на заставу прибыло подкрепление, однако и теперь численное превосходство оставалось все же на стороне противника.

В районе одного из озер сержант Грищенко со своим нарядом — всего трое солдат — настиг с полсотни лазутчиков. Грищенко приказал открыть огонь. Первыми же очередями удалось скосить нескольких. Однако силы по-прежнему оставались неравными, к тому же у пограничников были на исходе патроны.

— Окружай их! — скомандовал главарь банды. — Бери в клещи!

Грищенко прекратил стрельбу. Он видел, как по сторонам — справа и слева — замаячили спины ползущих. Надо было что-то придумать. Маловато силенок — бери врага хитростью! Как случалось на фронте? Покомандуй, сержант, не своим малочисленным нарядом, а взводом, а еще лучше — целой ротой, хоть несколько секунд покомандуй! Глядишь, и поверят тебе, примут, что называется, за чистую монету.

И Грищенко, до предела напрягая голосовые связки, стал подавать команды, требовать, чтобы его рота в свою очередь начала окружать бандитов. Там все слышали. Движение в кустах на какое-то время приостановилось. Этим и воспользовался сержант. Пока лазутчики соображали, что же, собственно, происходит, он вывел свой наряд из кольца…

Когда набили патронами опустевшие магазины, прихватили еще и россыпью, про запас, надо было опять разыскивать недобитых лазутчиков. Грищенко разыскал. И опять без всяких колебаний атаковал их и разгромил.

Заставская летопись рассказывает и о том, как отличился наряд ефрейтора Фомина и рядового Малькова, других пограничников. Тут не было, как в прежнем случае, массового прорыва через границу. Реку переплыл и, стараясь оставаться незамеченным, выбрался на наш берег всего лишь один человек. Но контрольная полоса сохранила для пограничников его следы. Сработал и специальный сигнальный прибор.