Александр Сердюк - Порог дома твоего

Сквозь сон — у солдата всегда крепкий и сладкий — пробились тревожные, требовательные звуки. Чубенко беспокойно заворочался в постели, приоткрыл глаза. Спальную комнату по-прежнему наполняла непроглядная темень. Он никого и ничего не увидел, но почувствовал: рядом, у его койки, кто-то остановился.

— Товарищ младший сержант! — послышалось тут же.

— А? — Владимир приподнялся, с трудом освобождаясь от все еще сковывавшего его сна. — Что-то случилось? В ружье?

— Да, да, тревога. Замечен след, — торопливо сообщал дежурный. — Вы меня поняли?

— Конечно… Конечно… — Чубенко одним движением сбросил с себя одеяло, спустил ноги на пол. — Я сейчас…

«Опять на границе след? — подумал он, одеваясь с привычной расторопностью. — Чей же на этот раз?»

Он прислушался: в соседней комнате тоже завозились, собираясь.

Чубенко давно хотелось попробовать себя в настоящем, серьезном деле. Скоро уже год как на границе, и столько раз за это время его поднимали тревоги. Вот так же вскакивал он среди ночи, наскоро собирался, спешил к своему Малышу, чтобы потом вместе бежать на участок. Хитрый след в кромешной тьме прорабатывать было далеко не просто, но Малыш, учуяв чужие запахи и насытившись ими, шел всегда уверенно и развивал такую скорость, которую можно было только выдержать.

Чубенко никогда не думал о том, что внезапно он может лицом к лицу столкнуться с преследуемым лазутчиком. Младший сержант опасался лишь одного — как бы не сбиться со следа. И хотя до сих пор Малыш еще ни разу не сплоховал, все предыдущие погони обычно заканчивались одним и тем же. Нарушителя, конечно, находили и задерживали, но он оказывался человеком, посланным на границу самим начальником заставы с учебной целью. Вот это и разочаровывало.

По чьим же следам придется идти сейчас?

Одевшись, Чубенко бросился к пирамиде с оружием, схватил автомат и выскочил во двор. После тепла тихой, уютной казармы в лицо сыпануло сухим колючим снегом. Морозный ветер опалил лоб, щеки. Младший сержант на мгновение даже приостановился, привыкая к охватившей его мгле и ощупью нашаривая под ногами скользкие ступеньки крыльца. Почувствовав натоптанную дорожку, он взял вправо и в считанные секунды пересек заставский двор. В дальнем его углу размещался вольер. Малыш уже тихонько скулил, радуясь этой неурочной встрече с хозяином.

— В ружье, Малыш, в ружье! — отодвигая задвижку, проговорил Чубенко. — Выходи, брат, да поживее, нас там уже ждут.

Малыш, выказывая свою готовность, привстал на задние лапы, потянулся к инструктору. Ощутив на шее прикосновение мягкой ладони, благодарно завилял хвостом и ласково взвизгнул. Эти нежные, заботливые поглаживания по шее, спине, за ушами, к которым просто нельзя было привыкнуть, всегда вызывали в нем желание быть услужливым и послушным.

— Ну, а теперь пошли… Нас там уже ждут, понимаешь?

Чубенко нащупал на ошейнике кольцо, пристегнул к нему поводок и, как он делал это всякий раз, пустил Малыша впереди себя. Тревожную группу он настиг у самых ворот.

— Чубенко, — подозвал к себе инструктора капитан Тикунов, старший тревожной группы, — след, пожалуй, еще свежий, горяченький. Малыш его возьмет непременно. Так что включайте самую высокую скорость! Мы тоже будем стараться…

Поскрипывал и проламывался снежный наст, скованный ночным морозом, ни на минуту не унимался низовой ветер, гнавший вихрастую поземку. К границе бежали напрямик, не выбирая пути, не обходя даже частые и густые здесь кустарники. Сквозь залепленные снегом ресницы младший сержант с напряжением всматривался в стелющееся перед ним поле, опасаясь, как бы не проскочить то место, где были замечены чужие следы. И вдруг Малыш с такой силой потянул поводок, что младший сержант едва удержался на ногах.

След? Да. Малыш вытянул шею, навострил уши, принюхивается к каждому подозрительному бугорку. А вот уже и контрольно-следовая полоса. На ее неширокой, гладкой поверхности зазмеились частые продолговатые вмятины. Чуть припорошенные снегом, они все еще сохраняли на себе четкие формы и квадратного мужского каблука, и овально-продолговатой подошвы, и тупого носка. Порывистый ветер выдувал из них легкие, летящие в ночь снежинки, словно старался сберечь для пограничников эти улики в их изначальном, непотревоженном виде.