Александр Сердюк: В ловушке

Остапчук нервничал: он опаздывал на заставу. Машина буксовала в грязи, натужно ползла по разбитому проселку. Часто она увязала, и тогда капитан выскакивал на дорогу, толкал ее.

Он, конечно, не спешил бы так, будь его заместителем опытный офицер. Но лейтенант Корольков прибыл совсем недавно, и застава сегодня впервые под его командованием. Все ли там благополучно?

Приехал капитан только поздно вечером. Боевой расчет уже провели, и наряды ушли на границу. Королькова начальник заставы застал в канцелярии. Остапчук прищурился, ослепленный после вечерней тьмы ярким светом лампочки.

— Ну, как тут у нас, лейтенант? — спросил он, едва переступив порог. — Что нового?

Пока начальник заставы стаскивал мокрую задубевшую плащ-накидку, Корольков доложил, что день прошел благополучно и что перед вечером он сам был на границе. Служебная полоса в полном порядке. Вот только погода…

— Да, погодка мерзкая, — повел озябшими плечами Остапчук. — Льет и льет... И море разыгралось.

Он покосился на окно, в которое словно темные стекла вставили. Порывы ветра рассыпали по ним мелкие капли осеннего дождя. Под окном скрипела береза. На морском берегу рос гул прибоя.

— Сегодня, товарищ капитан, штормит особенно… Аж берег гудит…

Корольков раньше служил на сухопутном участке. Здесь же, у Остапчука, линия границы тянется берегом моря.

— Новость для вас приятная есть, — меняя тон, проговорил Остапчук. — В штабе видел капитана Сизина, Его переводят. Кажется, с повышением.

Карие глаза лейтенанта радостно сверкнули. Остапчук заметил это и снова уставился в окно.

Сизин командовал заставой, на которую Корольков прибыл из училища. Отношение Остапчука к Сизину; было несколько странным. Хотя о Сизине на границе отзывались хорошо, что-то в нем капитану не нравилось. Но Корольков не совсем понимал, в чем тут, собственно, дело, и в конце концов стал избегать разговоров о своем бывшем начальнике. Сегодня же он откровенно обрадовался его успеху.

— Что ж, он этого заслуживает…

— Может быть, — коротко и равнодушно ответил Остапчук. И потер руки, словно они у него сильно озябли. — Ну, ладно, поговорим о главном. Доложите, где у нас наряды?

Этого вопроса Корольков ждал. Дело в том, что он сегодня расставил людей не так, как обычно делал Остапчук. Когда перед вечером лейтенант обходил участок, его особенно обеспокоил левый фланг. Там в море впадала река, глубокая, с крутыми берегами. Лейтенант долго стоял у самого устья. Высокие штормовые волны с грохотом разбивались по всему, побережью, а здесь они бесшумно вкатывались в реку, постепенно теряя силу. Корольков думал: в такой шторм нарушитель вряд ли рискнет пристать к скалистому берегу, там его наверняка разобьет. Но здесь он сможет проскользнуть, скрываясь за гребнями волн. Река идет из тыла, с участка соседней заставы. Берега ее всюду заросли кустарником, всюду нетрудно выбраться, чтобы потом незаметно скрыться.

Корольков решил: надо усилить охрану реки.

— Основные силы у нас здесь, — сказал он начальнику заставы, показывая на схеме берег реки. — Один наряд у самого устья, остальные по берету, а тылу участка: вот а этом кустарнике, далее в овраге, у старой сосны…

— И даже у сосны? — нетерпеливо спросил капитан. — Мы же никогда не посылали туда солдат. Густовато получилось, густовато, — он покачал головой и зашагал по комнате. — Что же оставили вы для побережья? Или в одном месте густо, в другом — пусто?

— К морю я действительно послал меньше нарядов, — стараясь внешне оставаться спокойным, оказал Корольков,

— То есть как меньше? — серые глаза Остапчука расширились. — Вы по существу оголили берег.

— Но ведь на море шторм.

Упоминание о шторме ничуть не успокоило капитана. Лицо его все более мрачнело.

Корольков задумался. Надо бы сказать, почему он поступил так, а не иначе, объяснить, насколько опасна сейчас река, но лейтенант почувствовал, что разубедить начальника ему вряд ли удается. Капитан явно не одобрял действий своего заместителя.

— Я знал, что здесь что-нибудь да не так,- сказал Остапчук. — Нутром чувствовал. Еще эта слякоть, черт бы ее побрал! — Он устало потер ладонью широкий лоб и вздохнул. — Наряды уже высланы?