Николай Лохматов - Булатов курган

У яра, откуда начинался спуск к воде, Варвара оглянулась. Она еще раз хотела увидеть Кондрата, может, даже зло посмеяться над его доверчивостью, но у изгороди уже никого не было.

— Поверил все же… — Варвара беспомощно опустилась на землю, плечи ее затряслись.

После обеда по поручению Горбылева Наде пришлось побывать в соседней бригаде.

Домой она возвращалась лесом. Тропинка петляла между деревьями. Под их шатрами дрожали, подпрыгивали солнечные зайчики.

Было жарко и душно.

Над головой в куще ветвей перекликались птицы. В множестве звуков Надя уловила воркованье старой горлицы. Песенка ее показалась грустной, трогательной. Голубка будто изнывала от зноя. И вдруг в тихую однотонную мелодию вплелись развеселые, звучные напевки иволги: «фау-лиу, фау-лиу…» Они как бы влили новую струю в обычную, дремотную жизнь чащ.

На душе у Нади стало легко и весело. Она сорвала попавшийся на пути ландыш, заулыбалась. Цветок ей показался необыкновенным. Из лайковой, нежно-зеленой обертки листьев, окрапленных душистой влагой, слезинками свисали бело-яркие кувшинки.

«Ландыш клонит жемчуг крупных белых слез», — пришли в голову чьи-то строки. Но чьи? Никак не могла припомнить.

Незаметно она пересекла чащу леса, вышла на небольшую, густо заросшую травой поляну.

Посредине поляны, около огромной мохнатой ели, горделиво возвышалась березка. Рядом с темной хвоей березка особо выделялась своим ярко-зеленым нарядом. Подставляя солнцу длинные, гибкие ветви, она, казалось, спрашивала: «Ну как я, хороша?» Надя погладила холодный гладкий ствол.

— Здравствуй, ровесница!..

Березка точно услышала, зашелестела листвой, коснулась ее головы и плеч.

«Неужели и я так выросла? — подумала Надя. — Кажется, совсем недавно она походила на былинку».

Вспомнились прогулки с отцом по лесу. На этой полянке Надя спутала пчел с шершнями. Отец весело смеялся и, подхватив ее на руки, унес в лес. Прижимаясь к нему, девочка закрывала глаза и затихала. Хорошее было время! Тогда же здесь она увидела и эту березку. Гибкое деревце, словно к матери, тянуло свои тонкие ветки.

— Запомни, дочка, это твоя ровесница, — сказал отец. — Посадил ее вот такой, с мизинец, когда ты только что родилась. Их две было… Они росли в чаще и могли бы погибнуть.

— А где же еще одна? — спросила Надя.

— Смотри, белка, — не ответив на вопрос, вдруг проговорил отец и указал пальцем на ель.

Забыв о березках, девочка стала следить за шустрым зверьком, который с легкостью пушинки перескакивал с ветки на ветку.

Только потом Надя узнала, что та, другая березка была посажена на могиле матери. «Почему тогда мне об этом не сказал отец?»

— Сестричка моя милая! — вздохнула она и, поцеловав березку, направилась в чащу леса. В душу закралась какая-то непонятная тревога. «Всегда так, как приду сюда, начну вспоминать».

Дорогу пересекал овраг. Здесь у края его были обнаружены пчелы. Вот пень от той липы, которую подпилил отец, чтобы взять рой.

Надя толкнула пень ногой. С боков посыпалась гниль. «Стало быть, прошло немало времени». Она невольно вспомнила отца — того, вчерашнего — напористого, сильного, молодого, и сегодняшнего — угрюмого, поседевшего. «Что с ним? Какой червь забрался в душу и точит? — Ей до боли в груди стало жаль отца. — Может, в чем-нибудь и я виновата?»

По крутому склону Надя спустилась в овраг. Топкое днище его заросло осокой. На середине между белесых с прозеленью стеблей пробивался ручеек. Вода в нем была прозрачная, чистая. Надя зачерпнула воду пригоршней, поднесла к горячим губам, потянула. Зубы заломило от холода.

— Ключевая, самая ядреная! — прошептала Надя и выплеснула из пригоршни воду в ручей. Падая, вода блеснула на солнце, зазвенела, как серебро.

Подминая ногами гибкие листья осоки, Надя пересекла овраг и только начала подниматься по склону, как ее слух уловил чьи-то тяжелые шаги. Хрустнул валежник, затрещал кустарник. «Кому здесь быть? — забеспокоилась Надя. — Не зверь ли какой?» И тут увидела Петра в выпущенной рубахе, с топором в руках. Из-под кепки выбивался рыжий клок волос. Парень озирался по сторонам, что-то выслеживал.

— Ты что, вчерашний день потерял? — крикнула Надя.

Петр от неожиданности вздрогнул, выронил топор.

— Ну и труслив же ты!.. — засмеялась Надя, поднимаясь из оврага.

Увидев ее, парень смущенно заулыбался.

— Неожиданность медведя валит. — Он схватил топор, попробовал его на пальце, будто от падения острие могло затупиться. — Сам читал. В Сибири это было. Женщина несла мешок с травой для коровы. На опушке леса наскочила на косолапого. Он не заметил ее. Тихо, стало быть, шла. Что делать? Смерти не миновать. Она возьми да и стукни мешком зверя по спине. А он вместо того, чтобы броситься на нее, даже и не рявкнул: свалился как подкошенный.