Николай Лохматов - Булатов курган

— Надо, Маша, надо…

— Извелся от забот, а толку…

— Хватит ворчать, спи.

Марья Ниловна натянула на себя одеяло, отвернулась к стенке.

Мгла все больше отступала. Рассвет напористо проникал в избу. Явственно проступало чело русской печи, потемневшие от времени бревна стены.

— Спрашивать будут — в правлении…

— Завтракать — послов не жди!

Мороз перехватил горлышки говорливых ручейков, высушил на дорогах лужицы. Ежась, Горбылев сошел со ступенек крыльца. На изгородь палисадника снова взлетел красный петух и, вытянув шею, приготовился запеть.

— Кши, чертово племя! Голову отрублю!..

У конторы Горбылева поджидал Ивин. Высокий, худощавый, с багровым шрамом на левой щеке, парторг зябко кутался в поношенное пальто с поднятым черным цигейковым воротником.

— Что горбишься, вояка? — бросил Горбылев, открывая контору. — Глянешь на тебя, дрожь начинает брать.

— Весна-красна, а грызется, как волчица. — Ивин потер уши, крякнул: — В жилах кровь стынет. Помню, дело было под Юхновом…

— Больно кровь у тебя благородна!.. — усмехнулся Горбылев.

Парторг обиженно опустил голову.

— Вот всегда так. Тебе серьезно, а ты черт-те что…

Они зашли в контору. Горбылев по своему обычаю сел за письменный стол, с деловым видом взял карандаш.

Ивин опустился на скрипучую табуретку, откинул на плечи непокорный воротник, обнажив косо подстриженные седые виски.

— Ну, что будем делать, секретарь? Скот вот-вот дохнуть начнет. С кормами ерунда получается.

— К соседям надо ехать. Может, тонну-другую до сенокоса одолжат? Я помню, так было…

— К Плахову?! — Горбылев, словно от внутреннего толчка, выпрямился.

— Ишь разобрало как! Когда жареный петух клюнет, не до старых счетов. Помню, вот так же под Калугой, с нашим командиром взвода…

Но Горбылев не слушал его. Черкая по стеклу карандашом, он мучительно искал выхода. Сейчас он был готов на все, лишь бы не обращаться к соседям.

К Плахову Горбылев относился с неприязнью еще с того времени, когда тот был председателем райисполкома.

Недоверчивый, придирчивый Плахов мог не посчитаться не только с ним, руководителем маленького колхоза, но даже с первым секретарем райкома. Нередко он заводил с ним споры, расходился в решении принципиальных вопросов. Зачастую тормозил дело, заставлял настораживаться и всех членов бюро. Однажды по его настоянию Горбылеву объявили выговор. В колхозе так же было плохо с кормами, а купить не на что. Горбылев решил временно прекратить сдачу молока государству. Набил масла и продал на рынке. Думал, не заметят. Но мимо Плахова это не прошло.

Горбылев радовался, когда по рекомендации райкома партии Плахова избрали председателем отстающего колхоза «Прилив», усадьба которого была расположена по ту сторону Оки.

Новый председатель повел хозяйство круто. Начал повышаться трудодень. Поднялись добротные постройки. В коровнике и свинарнике появился породистый скот…

В окно заглянуло солнце, проложило широкую дорожку по столу. Горбылев осторожно, словно боясь обжечься, коснулся ладонью стекла.

— Пригревает, — радостно взглянул он на секретаря. — Глядишь, Афанасий Иванович, с божьей помощью обойдемся.

— Вряд ли!.. — послышался голос от двери.

Оба обернулись. У порога, опершись о косяк, стоял Кондрат.

— Пока заморозки, на траву не рассчитывайте, — продолжал он свою мысль. — Надо искать другой выход.

— Выход, выход, а какой?.. Молчишь. Ерунда это! — недовольно проворчал Горбылев.

— Надо собрать открытое партийное собрание, посоветоваться с народом. Сообща подумаем. — Кондрат шагнул к столу. Под его ногами скрипнули половицы. — Может, и к соседям не надо обращаться. Захотят колхозники — поделятся излишками.

— Занимать у народа? Да кто нам разрешит?

— Народа, Егор Потапович, чураться нельзя! — меряя из угла в угол председательский кабинет, продолжал Кондрат. — Скот общий. Миром спасать надо.

— Представляю, как будут думать о нас. — Горбылев покачал головой. — Вы, скажут, не руководители, а ерунда на постном масле, коли последнее отбираете.

На усталые светлые глаза Ивина надвинулись рыжие взлохмаченные брови. Резче обозначились морщинки на лбу.

— Не разрешат нам и открытого собрания, — наконец проговорил он.

— У кого мы должны спрашивать? — взглянул на него Кондрат. — Здесь нарушения Устава нет.

— Без райкома допустить не могу, — заупрямился секретарь. — Это сугубо партийное дело… Узнает Строев, не поздоровится.