Петер Эстерхази - Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

Однако речь не только об этом, не только о способе отражения истории в литературе, но об истории, той самой «репрезентативной истории» как таковой. О том, что историческая ответственность — вещь не абстрактная, а личная. Хорошо, разумеется, что в свое время мы вели себя вполне достойно, однако 600 тысяч евреев были все-таки уничтожены, и за это нужно нести ответственность. Иными словами, мой дед был человеком мягким, исполненным скепсиса, сознательно отошедшим от дел, каким он более или менее верно описан в «Гармонии», но он же был одним из тех, кто не воспрепятствовал ужасам холокоста. Да, эта фраза не очень-то согласуется с моими семейными чувствами и воспоминаниями, но отсутствие этой фразы в романе не согласуется с историей. А это свидетельствует о моей слепоте и даже бездушии, что не очень-то согласуется с человечностью. Короче, вполне возможно, мы делали все , что могли, спасали евреев и прослыли в поместьях своих «добрыми графами», однако каким-то образом в этот баланс все же вкралась ошибка, разве не так?! Грубо говоря, ошибка размером в 600 тысяч человеческих жизней.

И не стоило ли бы нам всем, нашей нации, так громко трубящей о сохранении национального самосознания, зафиксировать этот факт? Ведь он прямо относится к этому сохранению и к этому самосознанию.

Наверное, роман не стал бы намного хуже (но дважды в одну книгу, увы, не войдешь!), если бы, выражаясь самоуверенно, страна узнала из него то, о чем я сейчас говорю, иными словами, смогла бы сделать выводы, которые сделать необходимо, но Венгрию все это мало волнует, не интересует ее холокост, она, как мне кажется, полагает, что это проблема евреев. К сожалению, «Гармония» не смогла преодолеть эту чисто венгерскую историческую бесчувственность, хотя такая возможность была.

Как свидетельствуют наши семейные предания, все всегда спасали евреев, по-человечески обращались с цыганами и т. д., но из этих преданий история страны не складывается, и даже будь они бесконечно правдивы, в результате получится ложь.

Еще раз: положим, мой дед был безупречно порядочный человек, решительно выступал против немцев, принимал близко к сердцу судьбу своей родины и в пределах своих возможностей делал, как я полагаю, все, что мог. Или он просто был не способен преодолеть «классовые барьеры»? Свою тень ведь не перепрыгнешь. Нет, конечно, не перепрыгнешь, самоуверенно скажем мы. Но посмотрим на это иначе. Разве не видим мы рядом с этим «нет» миллионы убитых, униженных, растоптанных сочеловеков, творений Божиих, — я должен ведь об этом что-то думать и говорить. Как человек, как христианин, как венгр.

Страна тоже должна думать об этом. Но она не думает, пытается увильнуть, из частных истин сооружает себе демагогическое алиби, стремясь все это прикрыть своими невымышленными страданиями.

Если же мы сделали все, но случилось то, что случилось, значит, это «все» нужно переосмыслить. Если человек не смог перепрыгнуть свою тень, и случилось то, что случилось, значит, нужно переосмыслить солнце. Фраза «случилось то, что случилось» означает, собственно говоря, что моя семья не только «делала то, что могла», но также способствовала (!) тому, чтобы члены других семей не считались людьми.

Не проще ли было бы рассуждать об этой ответственности на примере так называемых порядочных людей? Скажем, на примере кроткого, чистого, глубоко верующего дядюшки Яноша, который, совершив исключительно мужественный поступок, погиб затем смертью мученика? Но и достоинства моего отца, не личные, а узнанные из «Гармонии», вкупе с его новой историей могли бы помочь стране выйти из исторической амнезии.

И в этом историческом самопознании, возможно, семье (здесь следует фамилия моего отца)предстоит сыграть свою роль. Нелегкую роль.>

Программа поездки в Мюнхен еще не конкретизирована, в состав делегации предположительно войдут Петер Рени, Янош Хайду, Янош Немеш и Т. X. Предложение: подумать над тем, не подобрать ли из состава делегации информатора, который мог бы проконтролировать поведение «Чанади» за рубежом.Добавление от руки: Подготовить его также к поездке в Рим, которую можно совместить с визитом в Мюнхен.

Закончить сегодня так и не удалось из-за того, что на этот идиотизм в духе Джеймса Бонда уходит значительно больше времени, чем я полагал. Потом я встречался с Р. Ф. — совершенно очаровательная молодая женщина лет двадцати пяти, которая, не умолкая ни на минуту, одновременно говорила по меньшей мере о трех вещах… Это была моя последняя встреча с ней. Я не заметил, что она в беде. Напротив, я видел симпатичное молодое существо — впереди вся жизнь, от которой она хочет взять все, и возьмет, и много чего достигнет. Она выбросилась из окна.