Саулюс Томас Кондротас - Взгляд змия

Что же, мне оставалось уйти. Она неверно истолковала мои намерения, цель моего приезда. Два происшествия, оба связанные с женщинами, и оба крайне неприятные. Моя вылазка не принесла никаких плодов. Испортил себе настроение, и только. Я вернулся в Каунас.

Теперь расскажу Вам, куда завели меня дальнейшие поиски. Мне посчастливилось найти в архивах несколько документов царского гарнизона. Выяснилось, что и впрямь в тысяча девятьсот десятом году здесь содержалось в заточении гражданское лицо по прозвищу Косматый Мейжис. Он отбыл там весь срок предварительного заключения и сутки после суда. Приговорен к смертной казни через повешение. Приговор приведен в исполнение. Из найденных мною документов сами собой выяснились две вещи, которые не позволяют мне отдать предпочтение ни одному из вариантов рассказанной в начале письма истории. Вот эти моменты, вызвавшие у меня беспокойство и ставящие меня в весьма щекотливое положение. Осенней датой года, о котором идет речь (то есть 1910), помечен указ губернатора выплатить три тысячи рублей. Деньги выплачены Вам, Отец. Правда, ни о какой премии там речи нет. Она вообще не упоминается ни в каких документах. Но… сами понимаете, тут есть какое-никакое основание для моего беспокойства. Тем паче что я прекрасно знаю из рассказов Матушки, что Вы уделили моему образованию три тысячи рублей, которые не были ей подотчетны. Я достаточно ясно все излагаю? Постарайтесь понять, что я никоим образом не хочу оскорбить или разозлить Вас.

Второй факт еще любопытнее. Из документов выясняется, что в том году в тюрьме содержалось лишь одно гражданское лицо, сиречь вышеупомянутый Мейжис, и лишь он один из ожидавших наказания в этой тюрьме был приговорен к смерти. Мой крестьянин утверждает, что всю эту историю он слышал из уст самого Мейжиса в последнюю ночь перед казнью. По его словам, он тоже должен был быть повешен, но в последнюю минуту смертная казнь была заменена пожизненным заключением. В начале войны он был амнистирован и отпущен на волю. Однако ни о каком другом лице в документах нет ни слова. Не удивительно ли это, и неужели можно списать сей казус на бюрократическую описку?

Еще не все. Мне повезло гораздо более. Я нашел человека, бывшего тюремного надзирателя, который в ночь перед казнью охранял осужденного. И он его вспомнил, Отец. Надзиратель этот проживает в Вилиямполе, с виду покоцанный жизнью и сносившийся человечишка. Все же я не думаю, что он врал. Ему с этого не было бы никакой выгоды.

– Помните человека по прозвищу Косматый Мейжис? – спросил я его.

– А как же, – ответил он, – как же мне его не помнить? Я помню всех заключенных, кого только не охранял. Ничего плохого они обо мне сказать не могут. Вашего я стерег в последнюю ночь и своими глазами видел, как его подвесили.

Такое у этих людей арго, Отец. Словечко «подвесили» не я придумал.

– Что, неужели в правосудие вкралась ошибка? – спросил этот надзиратель; его волосы казались мыльными, видно, он забыл прополоскать голову. – На мой взгляд, все шло, как надо. Этот ваш был большим мерзавцем. Если б была на то моя воля…

Меня не занимали его рассуждения о воле, и я прервал его:

– В камере вместе с ним кто-то был? Еще кто-нибудь ожидал там наказания? Это должен был быть пожилой человек.

Он подумал, что я хочу ему что-то внушить, как то, Вы знаете, любят делать газетчики. Но у меня подобных намерений не было, и он рассмеялся:

– Что вы, сударь. Никого там больше не было и быть не могло. Смертники всегда сидят в одиночках, и мне не приходилось слышать, чтобы это правило когда-нибудь нарушалось. Вашенский сидел один-одинешенек, клянусь вам. Правда, перед концом у него маленько помутилось в башке, и он разговаривал сам с собою, плакал или смеялся. Но чтобы там был кто-то еще? Неслыханное дело. По дороге на виселицу разбойничек ваш бормотал что-то себе под нос. С ними такое бывает.

Я поблагодарил его и собрался уходить.

– Собираете матерьяльчик о бывшем тюремном начальстве?

– Точно, – ответил я. – Нам такие их делишки известны, что только держись.

Когда я все рассказал своему селянину, он лишь пожал плечами:

– Значит, вы мне не верите.

– Я не говорил, что не верю. Да только документы и все остальное… Может, вы расскажете что-нибудь о себе? За что, по-вашему, вы были осуждены? Где сейчас живете? Чем занимаетесь? Хоть что-нибудь. Чтобы я знал, что вы меня не обманываете, и при случае мог легко вас найти.

– Лизаном меня прозвали, да только меня не надо искать. Меня нет, – сказал он. – Я появляюсь сам, когда дело есть.